Александр Рудазов - Сын Архидемона. (Тетралогия)

Вороша веткой угли, в которых запекались собранные утром улитки, я лениво размышлял о смысле жизни. По всему получалось, что смысла у моей жизни нет, и это меня огорчало.

А тут еще и яцхен в очередной раз появился. Я почувствовал его высоко-высоко в небе и торопливо скрылся в землянке. Через несколько секунд на землю шлепнулся тяжелый камень.

Опять он пытается убить меня сверху. Уже третий день эта шестирукая гадина швыряет в меня тяжелые предметы. Помнится, я таким образом прикончил Готфрида Бульонского. Однако я, в отличие от Готфрида, чувствую местонахождение врага, поэтому всегда успеваю спрятаться под крышей. Но меня это все равно раздражает. Сиди вот теперь здесь, жди, пока у него кончатся снаряды или терпение.

А чувства Направления у яцхена точно больше нет. Иначе он достал бы меня даже сквозь крышу — крыша-то у землянки ветхая, пробить ее ничего не стоит. Швырни камень посильнее, и всего делов. Но для этого нужно точно знать, где я нахожусь… а он, судя по всему, не знает. Это хорошо.

Хотя рано или поздно он все равно меня достанет. Я не смогу бегать от него вечно. И меня уже достало постоянно озираться. Я ведь теперь даже в туалет хожу по принципу: писай быстро — яцхен близко.

Спрашивается, какой тогда смысл трепыхаться, оттягивать неизбежное?

Но прочь пораженческие мысли. Хрен я дам этой падле меня сожрать. Уж лучше устроить акт самосожжения, чем стать завтраком поганой твари.

Кстати, мысль не лишена смысла. Если я самоубьюсь, яцхен уж точно не станет архидемоном. Только надо устроить это так, чтобы от тела ничего не осталось… ну да, самосожжение как раз подойдет. Хотя кости все равно останутся — у меня же тут не крематорий, чтобы испепелить тело с костями…

Впрочем, этот план мы прибережем на самый крайний случай. Перед тем, как совершать самоубийство, надо обдумать и взвесить все как следует — передумать уже не получится.

— Что там у тебя происходит? — послышалось из ковчежца. — Опять камнями швыряется?

— Опять, — рассеянно ответил я.

— Он ведь тебя все равно убьет, — злорадно фыркнул Пазузу. — Не сегодня, так завтра.

— Может быть. Чего сказать-то хочешь?

— У меня к тебе предложение. Сделка. Выпусти меня — а я убью того, второго.

— Угу. А потом меня, — хмыкнул я.

— Я дам клятву, что не трону тебя даже пальцем. Ты полгода жил в Лэнге — должен знать, как составить клятву, которую я не смогу нарушить. Если хочешь, я сам ее составлю, а ты проверишь.

Я невольно задумался. Черт, а ведь предложение-то соблазнительное.

Только вот я прекрасно помню, что сделки с демонами заканчиваются скверно в девяноста девяти случаях из ста. Пазузу хоть и прикидывается заботливым мишкой, но наверняка замышляет западло. Да и нехорошо это будет, если он опять окажется на свободе. Не для того я его ловил так долго.

— Не-а, — отказался я. — Что-то не тянет.

— Ты не торопись, обдумай все как следует, — настаивал Пазузу. — Мы же оба от этого только выиграем.

— Нет, не хочу.

— Тогда в следующий раз, когда Лаларту здесь появится, я крикну, что не причиню ему вреда.

— Нет, не крикнешь, — лениво ответил я.

— Почему это?

— Потому что тогда он меня убьет. Но тебя он не выпустит, даже не надейся. Ты бы на его месте себя выпустил?

— Да ни за что! — хохотнул Пазузу. — Ты прав, конечно, Лаларту меня не выпустит…

— Кстати, он не Лаларту.

— Я знаю. Но мне же надо его как-то называть. Ты вот как его называешь?

— Просто яцхеном.

— А что такое «яцхен»?

— Это я… ну, название моего вида. Мне подобные.

— Тебе подобные называются хигйджайя, — поправил Пазузу.

— А я называю их яцхенами.

— Почему?

— Долгая история.

— Я никуда не тороплюсь.

Я задумался. Мне не особенно хотелось изливать душу, тем более Пазузу… но почему бы и нет? Теперь мне нечего от него скрывать — кому он расскажет в таком виде? А даже если он каким-то чудом выберется, то ни за что не вернется в Лэнг. А даже если каким-то невероятным образом вернется и настучит Йог-Сотхотху… тот и так уже все знает. Не о чем беспокоиться.

И я рассказал ему все с самого начала. Кто я такой, откуда взялся, как появился на свет, как стал яцхеном, как заменил Лаларту…

Выслушав всю эту историю, Пазузу надолго замолчал. В крышу землянки со свистом врезался очередной булыжник — он легко проломил непрочный настил и грохнулся в полуметре от моих ступней. Я посмотрел в дыру в потолке и увидел высоко в синем небе крохотную точку.