Виталий Зыков - Власть силы. Том второй

Он подозрительно воззрился на главу Наказующих. И Бримс коротко кивнул:

— Думаю, Скипетр Власти у них, и он в рабочем состоянии.

— Тьма! — сквозь сжатые зубы выдохнул Виттор, даже не подумав спросить про источник осведомленности Магистра. Да и реакция его была какой-то ненатуральной, словно он уже давно смирился с этим знанием. — И когда они об этом официально объявят, мы со своими плясками вокруг Скипетра окончательно превратимся в дураков. Так от нас и собственные чародеи отвернутся…

— Как обычно будем решать проблемы по мере поступления, — дипломатично заметил Магистр, не сводя с коллеги внимательного взгляда. — Наша задача разобраться с нынешним кризисом. — Помедлил и с намеком добавил: — И да, я уже приставил негласную охрану к Айрунгу.

Впрочем, последняя фраза вызвала ничем не прикрытое одобрение Архимага, и глава Наказующих ощутил нечто вроде разочарования. Головоломка не складывалась…

Сколько времени уже прошло после возвращения в Сардуор, а Дарг никак не мог привыкнуть к переменам в судьбе. Раньше все было просто. В бытность военным вождем от сына Сохога требовалось побеждать, приносить богатую добычу и держать в узде соплеменников. Ничего особенного, если подумать, типичный набор обязанностей лидера средней руки. Потом привычный уклад сменился бегством от убийц и метаниями по всему Торну в поисках лучшей доли. Жизнь стала опасной и непредсказуемой, но понятной и где-то даже прямолинейной. Уцелеть, спрятаться, замести следы, найти средства к существованию, вжиться в чужое общество, добиться высокого статуса — не надо ломать голову, достаточно выбрать путь и упорно по нему идти, невзирая на препятствия.

Дошел, обустроился на новом месте, заполучил покровителей и какую-никакую, но семью. И увяз в быте, в тягучем потоке неспешного существования, когда дни сменяются днями, и нет необходимости рвать жилы ради непонятно чего. Дарг превратился в рядового горожанина, пусть с мутным прошлым и неясным будущим, со множеством скелетов в сундуке, но горожанина! И как бы ужасно это ни звучало для гордого вождя гвонков, чем-то такая жизнь была притягательна.

И вот новые изменения, гораздо более масштабные и всеобъемлющие, чем когда бы то ни было раньше. Филистер стал королем, и вместо скромного домика теперь дворец, вместо тихих соседей, не лезущих в душу к живущему рядом воину, — придворные лизоблюды и интриганы, вместо немногочисленных недоброжелателей — зеленошкурые союзники, что порой хуже врагов… И лишь высокомерные покровители остались прежними.

Дав согласие на участие в авантюре с захватом власти в Земле Наместника, эл’Дарг боялся стать безвольной марионеткой. Ждал, что Длинноухие будут совать нос во все его дела, требовать согласования с ними всех его распоряжений и приказов, а то и вовсе начнут командовать через его голову.

Реальность оказалась гораздо сложнее. Он и вправду стал королем. Почти настоящим, всамделишным! Управлял двором, издавал указы и следил за их исполнением. Он даже был волен казнить и миловать согласно своим трактовкам законов и своему видению государственных реалий. Не мог эл’Дарг делать лишь одного — нарушать планы Перворожденных, ставших в Земле Наместника и на захваченных территориях неприкасаемыми и неподнадзорными, теми, кто стоит над законами смертных. Фактически сын Сохога превратился в того же Наместника при истинных правителях, только титул его звучал гораздо более громко.

Единственной, кого изменения в судьбе действительно обрадовали, была Лакриста. Бывшая любовница короля Зелода, силой загнанная под диктат воли эл’Дарга, дико скучала по былой вольнице. Она жаждала блистать при дворе, интриговать, бороться за влияние, а ее с головой окунули в быт, да еще и низвели едва ли не до уровня рабыни. К такому сложно привыкнуть, с таким тяжело смириться. И вот ее привезли в Полот, и она вдруг снова на вершине: красивая, богатая, известная, почти свободная и почти сама себе хозяйка. А вокруг кипят страсти, строятся козни, плетутся заговоры… В общем все то, о чем она так мечтала. Разве это не повод быть счастливым?

Эл’Дарга мало радовали мишура и блеск королевского двора. Для воина там не хватало простора, размаха, а испытываемые эмоции казались бледным подобием настоящих чувств. Лишь на войне, где льется кровь и жизнь не стоит и ломаного гильта, лишь там он ощущал себя настоящим. Для кого-то сражения — страшное, жестокое и жуткое действо, гигантская мясорубка Темных богов. Для кого-то, но не для эл’Дарга… Сын Сохога воспринимал себя как человека войны, как ее плоть и кровь, и не мыслил себя кем-то иным. Многие старики говорили, что гвонки рождены для битвы, и Дарг сейчас всем сердцем разделял их взгляды. Он — истинный гвонк, и убивать врагов — его призвание!