Александра Ведьмина - Жертвенность

Ее разбудил противный писк будильника. Лилиан недовольно поморщилась. Ей совсем не хотелось вставать так рано, особенно в выходной день, но будильник неумолимо продолжал издавать ужасные звуки, выполняя свою работу, и ей не оставалось ничего, кроме как проснуться, жалея о том времени, которое она могла потратить на излюбленное занятие всех лентяев — сон.

Рука девушки лениво потянулась к источнику шума. Он ей так надоел, что Лили, без раздумий, схватила его и выкинула в открытое окно (хоть сейчас и конец декабря, дни и ночи были достаточно теплыми, как в августе или в жаркий период осени). Послышался шум листьев, оставшихся на дереве, и недовольное шипение проснувшегося кота, который, по-видимому, пытался спать на той же ветке, о которую зацепился злосчастный будильник. Лили издала легкий смешок. Ей показалось забавным, что из-за него не выспался даже кот.

Девушка, наконец, поднялась с кровати и медленно, с привычной неохотой побрела в ванну, откуда вернулась совершенно бодрой после того, как помыла голову и собралась идти на кухню, предварительно переодевшись в джинсы и легкий полосатый свитер. Свои рыжевато-каштановые волосы она просто расчесывала и они тут же ложились как надо — это была лишь одна из многих ее особенностей, например, стоило ей улыбнуться, как даже самые суровые люди таяли. Только немногим удавалось ей противостоять: одними из таких исключений являлись родители Лили — мистер и миссис Джеймс (довольно влиятельные персоны, владельцы одной из крупнейших интернет компаний, которую ей в будущем предстояло унаследовать).

Изначально планировалось, что компанию унаследует ее старший брат — Ник, однако, порой все меняется вопреки всем нашим ожиданиям. Подобно этому примеру, он сбежал из дома в канун своего совершеннолетия в круизное турне по Европе со своей рок-группой, ничего не сказав родителям, а вернувшись, так разругался с ними, что те переписали завещание. Сестра даже завидовала ему за такую, пусть даже и не самым лучшим образом полученную свободу.

Ник в самом деле любил музыку, эта любовь передалась от него и Лилиан. Музыка богата жанрами, способна передавать самые разные чувства, события и даже воспоминания. Она объединяет самых разных людей, может подавлять или подбадривать, угнетать или радовать и вся ее прелесть в разнообразии. Иногда невольно задаешься вопросом. Как ее можно не любить?

Как только Лилиан записали в «официальные наследники компании», ее родители всерьёз взялись за воспитание и обучение дочери. Вместе с этим миссис Джеймс делала все, что в ее силах, чтобы ее дочь росла в окружении исключительно высшего общества. Нужно отдать ей должное. Лилиан посещала школу для детей богатых семей, где друзей у нее было столько же, сколько волос на голове их давно облысевшего садовника. А с чего им взяться? Великолепием своим они не отличались друг от друга. Хвастаясь друг перед другом материальным положением своих родителей, они вызывали у нее отвращение. Конечно, миссис Джеймс могла оставить ее с занятиями на дому, но посчитала не лишним общение с людьми «ее круга».

Подобно тому, как зеркало коверкает поднесенный к нему текст, школа окончательно и бесповоротно свела ожидания ее матери на нет. Лилиан испытывала к богачам искреннюю неприязнь и отвращение. Находясь в высшем обществе и наблюдая за ним, вы бы убедились, насколько оно прогнило. Эти лживые лицемеры, которые улыбаются в лицо, безусловно, обсуждают вас за спиной и не прочь выставить в дурном свете каждого, кто хоть в чем-то им уступает, а к превзошедшим питают лютую ненависть. Наблюдательность девушки отбила всякое желание заводить среди них друзей, рассуждая о них, как о серой массе богачей, ни во что не ставящих ничего кроме собственного материального положения и статуса в обществе. Иными словами «напыщенные индюки».

Как ни прискорбно, но ее слова никто не опроверг, да и какой толк от опровержения правды? Быть может, существовали исключения, но Лилиан не была с ними знакома. Это все равно, что искать иголку в стоге сена.

Вскоре, окончив школу с красным дипломом, ей удалось добиться разрешения родителей на отдельное проживание и целый год на выбор вуза — это было словно отмена крепостного права тысяча восемьсот шестьдесят первого года. Во-первых, она понимала, что рано или поздно ее заставят вернуться, во-вторых — стоило ей выйти на улицу, люди отца тут как тут, словно сторожевые псы. Лилиан не знала как их правильнее называть: то ли «надзирателями», то ли «телохранителями», но была абсолютно уверена в отсутствии потребности в них. Она искренне верила в то, что является самым обычным человеком, в жизни которого нет места необычному, неизведанному.