Владимир Мясоедов - Земли меча и магии. Друид

— Возможно, что уже. — Хмыкнул я, припомнив обстоятельства своего переселения в виртуал. Вмешательство сверхъестественных сил вполне могло бы объяснить резкую смену поведения Олесиного папы. Но мне кажется все же более вероятным вариант с резким обострением какого‑то психического заболевания на фоне последствий контузии. — Сдавайся и обещаю, я не причиню тебя вреда.

— Конечно. Ты же хочешь, чтобы утром я подольше оставалось живой на огне, в котором вы приносите жертвы во славу своего светлого бога. — Сплюнула дроу из разбитых и серьезно опухших губ. — Ну уж нет, на костер я не пойду! И какой‑то вшивый полукровка меня не остановит!

— Мы все тут осмотрели! — Громко заорал кто‑то наружи так, что даже я внутри вздрогнул. — Её нет!

— Не все! — Ответили ему с другого конца площади тем же тоном, больше подходящим для маяка — ревуна. — Остался храм! Да и собаки к нему жмутся!

Гримасы ненависти, испуга, страха, обреченности и какой‑то мрачной решимости принялись одна за другой сменяться на лице темной эльфийки с умопомрачительной скоростью. Из её глаз потекли слезы, а грудь зашлась в едва сдерживаемых всхлипах рыдания, но руки дроу лишь сильнее стиснули отмычку, заставив чуть побелеть длинные изящные тонкие пальцы. А после с размаху вонзили импровизированное оружие в горло ведьмы. И попытались было даже рвануть его обратно, нанося уж точно смертельную рану, но с этим впавшая в болевой шок темная эльфийка уже не справились. Она просто отшатнулась назад, наткнулась на стену и принялась оседать по ней вниз на подкашивающихся ногах, конвульсивно зажимая сочащиеся из под рук алые капли. Дальнейшие свои действия я могу объяснить лишь мистическим озарением. Или крайней степенью дебелизма. А возможно и тем и другим одновременно.

— Не рыпайся! — Я схватил дроу, весящую едва ли килограмм пятьдесят, закинул на плечо и галопом помчался в выделенную мне келью, на ходу пытаясь выдернуть из горла темной импровизированную заточку и стараясь использовать на ней же недавно открывшееся заклинание заживления ран. И надо сказать, эта находящаяся на последнем издыхании дикая кошка отчаянно сопротивлялась, пытаясь пинаться и колошматя мелкими, однако удивительно крепкими кулачками, куда придется. А ведь мы и так едва успели. Уже заскочив в отделенные от алтарной залы внутренние помещения, я услышал, как скрипит медленно отворяющаяся входная дверь храма, а истошно лающие псы рвутся внутрь.

— Не звука, если хочешь жить! — Запихнуть едва живую, но все равно отчаянно упирающуюся дроу под кровать было не многим проще, чем затолкать кота в полную стиральной воды машинку. Да и царапались они примерно одинаково. — Ну а нет, так вот заточка! Можешь втыкать её в любую имеющуюся на твоем теле дырку или вертеть ей новые. Только тихо, черт тебя дери!

У меня едва получилось свесить одеяло так, чтобы прикрыть им крайне неожиданную в храмовой келье гостью, прежде чем в коридоре послушался шум и ко мне заглянул Антоний, мимо которого пытался протиснуться отчаянно хрипящий лохматый волкодав знакомого вида, едва удерживаемый за ошейник хозяином.

— Друид. — Констатировал он, без особого удивления в голосе. Видимо Лугель успел проинформировать патрона насчет того, куда делся вышедший из храма вместе с ними маг природы. — Смотрю, ты твердо решил лечь спать, вместо того, чтобы помочь нам с поисками ведьмы.

— Побойтесь бога, прелат. — Фыркнул я, стараясь напустить на себя максимально беззаботный вид. — Мной сегодня, между прочим, стену проломили. И вообще, я вашей деревни не знаю, а её жители не знают меня. Хотя если эта псина не прекратит так скалиться и гавкать, то вторично познакомится с сапогом. И её хозяина на сей раз тоже участь сия не минует.

— Надо тут все обыскать! А друида допросить! Вдруг он её видел! — Сверкнул глазами охотник, с которым мы минут десять назад знатно поругались. От перевозбуждения нормально говорить он не мог. Только кричать. Причем прямо в ухо пожилому священнослужителю, недовольно морщащемуся при каждом возгласе. — Неспроста мой пес его выследил! И вообще, язычники есть пособники темных! Он с той поимкой колдунов пытался втереться в доверие, а потом помог бежать ведьме! А сейчас просто запутывает нас!

— Три часа ночи. И вместо того, чтобы спать, приходится выслушивать таких вот имбецилов. — Устало вздохнул я, прикладывая к лицу руку во всемирноизвестном жесте, посвященном вынужденной необходимости сосуществовать с идиотоами. А после встал с кровати и двинулся к выходу. — Ну ладно, пройдемте. Но, многоуважаемый Антоний, надеюсь, наша беседа получится краткой. И если какой‑нибудь идиот рискнет на меня тявкнуть или еще раз разбудит до наступления полудня, то я сам из него ведьму сделаю!