Евгений Щепетнов - Инь. Ян-3

Сергей едва успел перехватиться за наружную ручку, дверь захлопнулась, чуть не переломив ему руки, а когда вода скатилась, остался лежать на палубе, полузадушенный, оглушенный ударом, беззащитный, как младенец на столе повитухи.

Дверь распахнулась, оттуда появилась могучая рука и через секунду мокрый до нитки Серг был уже внутри, под защитой стен каюты.

- Успела! Вот это врезала! Похоже, что наше дело дрянь - выдохнула Морна - нужно закрыть окно, дверь и не выходить...

Бах!

Удар!

Треск! Скрежет!

Корабль накренился так, что все в каюте покатились по полу, вдруг вставшему почти вертикально, градусов под сорок пять, или больше.

Сергей, все еще ошеломленный ударом волны, вдруг ясно осознал: вот оно! Похоже, что "перезагрузка".

Смерть!

Ничего не успел! Ничего не смог! Так глупо, и так...жизненно. Человек предполагает, а бог располагает. Сколько людей строят планы, живут, мечтая о будущем, и...рраз! Внезапно оказываются на том свете. Если он, тот свет, на самом деле существует. В чем Сергей сильно сомневался по своему полному отсутствию веры.

Нет, он верил, конечно, в то, что человеческая душа "перезагружается", переходит в какое-то новое тело, но вот как это происходит, кто, или что управляет процессом, он не знал. А вот то, что никогда этого и не узнает - это для него было ясно совершенно определенно. А зачем тогда ломать голову над тем, что никогда не будет познано? Жизнь научила - нужно довольствоваться тем, что дает тебе судьба, и не думать о чем-то недостижимом, далеком, как звезда Антарес.

Пол каюты медленно выправился, снова стал полом, а не стеной, и вся компания начала подниматься, ругаясь, постанывая и пыхтя.

Занда набила шишку на лбу, наливающуюся красным цветом, как зрелый плод, Ресонг затейливо матерился, потирая ногу, Морна морщила нос, потирая затылок, но больше всего пострадала Лорана, на которую как раз и свалились Ресонг со своей любовницей. Девушка стояла на четвереньках, ошеломленно мотая головой, и слизывала с губы кровь, при этом издавая звуки, похожие на бульканье воды, уходящей в сток канализации.

- Эй, ты там чего, живая? - озабоченно спросила Морна, как ребенка поднимая Лорану, взяв ее за талию - извини, я не нарочно. Зубы целы?

- Вроде целы... Хрр...что-то в глотке застряло, чуть не задохнулась! Тьфу!

- Ну вот...это мой сахарок! Я кусочек положила в нагрудный карман, и как он у тебя в глотке оказался? Чудеса! - хмыкнула Морна, поднимая мокрый кусочек твердого сахара из-под ног Лораны - это он тебе глотку заткнул? Вот каждый раз даю себе зарок не удивляться, и каждый раз дивуюсь - что творят боги?! Интересно было бы, если бы ты задохнулась от застрявшего в глотке кусочка сахара, который я взяла с собой в дорогу! Люблю, понимаешь, сладкое, вот и...

- Вижу, что любишь... - сердито зыркнула Лорана, и тут же ухватилась за край стола - корабль опять провалился вниз, так, что люди едва не подпрыгнули к потолку - ууххх! Опять?! Ой! Ой! Опять!

Снова удар! Снова корабль накренился.

Лорана и Ресонг зацепились за стол и повисли, как перезрелые плоды, Морна было попыталась ухватиться за скамью, но покатилась к стене, где и замерла, упершись ногами в стену. Сергей умудрился извернуться и мягко приземлился рядом с Морной, упрямо сжавшей губы в тонкую полоску.

- Да что же это такое? - буркнула она, и когда корабль стал выпрямляться, со вздохом добавила - похоже, ребята, мы остались без мачт. Вернее - не мы, а корабль. Но от этого не легче.

Сергей встал, осмотрелся - пол был забросан вещами. Вперемешку лежали одеяла, матрасы, ложки-вилки, посуда, мечи и подушки, со стены сорвался шкаф, из которого вывалились свечи. Сильно пахло маслом и под ногами хрустели остатки лампового стекла масляного фонаря, ранее стоявшего на столе. Сохранился лишь фонарь подвешенный над столом, он угрожающе раскачивался, как странный светящийся маятник.

Корабль валяло с боку на бок, и в раскрытое маленькое окошко ветер яростно забрасывал дождевые капли, хлопья пены, порывы ветра трепали мокрую простыню и забирались под сырую одежду.

Сергей мгновенно продрог, так, что зубы выбили барабанную дробь. Отошел в сторону, подальше от окна, клацая челюстью, как Щелкунчик, после недолгого раздумья решительно стянул с себя штаны, рубаху, и не глядя на соратников выжал одежду, исторгнув из нее ручьи морской воды. Повесил одежду на скамью, схватил матрас, бросил его на кровать, подхватил подушку, пару одеял и голышом бросился в постель, накрывшись по самую шею. Потом посмотрел на своих примолкнувших коллег, и все еще прищелкивая зубами, сказал: