Клиффорд Саймак - Там, где обитает зло

– Не знаю, смогу ли это объяснить, – отвечала Иоланда. – Меня сюда словно что-то тянет. Какое-то таинственное животворное ощущение, которое испытывает здесь моя душа.

Они шли по направлению к каменистому островку, который становился все ближе. Наконец они дошли до него и вскарабкались на камни. Издали островок казался белым, и теперь они увидели, что он на самом деле белый – огромные камни, белые, как мрамор, лежали горой, словно кто-то вывалил их посреди болота с гигантской повозки. Часть камней имела угловатую форму, другие были плоские и гладкие, как будто побывали в руках у гранильщика.

Некоторое время они сидели на камнях, глядя назад, на болото, которое только что пересекли. Сумерки сгущались, но еще можно было разглядеть островок с несколькими деревьями, темным пятном выделявшийся на фоне освещенного луной болота. Наконец Харкорт встрепенулся и поднялся на ноги.

– Пожалуй, надо залезть на вершину, – сказал он. – Оттуда, может быть, виден тот берег. До края болота должно быть не так уж далеко.

– Я пойду с тобой, – сказал Шишковатый.

«Наверное, лезть вверх по этим камням, – подумал Харкорт, – примерно то же самое, что подниматься на великие египетские пирамиды, о которых рассказывал мне дядя Рауль много лет назад. Пожалуй, даже труднее: в пирамидах плиты уложены аккуратно, а эти камни навалены как попало и порой так неустойчивы, что опасно на них ступать».

Осторожно выбирая дорогу, Харкорт и Шишковатый взбирались по грудам камней. Кое-где приходилось двигаться вбок, отыскивая место, где можно сделать еще шаг наверх. Но мало-помалу они продвигались к вершине.

Наконец Харкорт увидел, что осталось только перелезть через последний гладкий белый камень, который навис у него над головой. Встав на цыпочки, он протянул руки как можно выше и охватил пальцами край камня. Потом подтянулся, нащупал ногой точку опоры и рывком передвинулся выше, так что уже мог положить локти на поверхность камня. Поднатужившись изо всех сил, он перекинул через край сначала ногу, а потом и все тело. Он только собрался повернуться и протянуть руку Шишковатому, как вдруг увидел то, что находилось прямо перед ним.

Там был скелет – сначала Харкорт решил, что человеческий, но тут же понял, что ошибся. Скелет висел на приземистом кресте, нижний конец которого был зажат между двумя каменными глыбами. Крест стоял наклонившись вперед, и Харкорту в первое мгновение показалось, будто скелет бросился на него и застыл в воздухе на полпути.

От неожиданности и ужаса у него перехватило дыхание. В сумеречном свете кости казались еще светлее, чем камни под ногами, а череп злобно ухмылялся сверкающими белыми зубами. Он увидел, что скелет прикручен к кресту цепями так основательно, что большинство костей все еще оставалось на месте. Череп был цел, нижняя челюсть держалась в нем крепко, все ребра тоже были налицо. Только на одной руке отвалились все пальцы, а на другой осталось только два или три. Немного покривившийся хребет опирался на массивный крестец.

– Чарлз, – раздался снизу голос Шишковатого, – дай мне руку, я никак не могу ухватиться.

Харкорт обернулся, выглянул из-за края камня и протянул руку. Шишковатый уцепился за нее и с помощью Харкорта перевалился через край. Он хотел подняться на ноги, но, увидев скелет на кресте, застыл на четвереньках.

– Это еще что? – спросил он.

– Он не человеческий, – ответил Харкорт. – Сначала мне показалось, что это человек.

– Это великан-людоед, – сказал Шишковатый. – Клянусь чем угодно, это великан. И должен сказать, что тут ему самое место.

Он выпрямился и встал рядом с Харкортом. Они подошли к кресту.

– Как ты думаешь, он был жив?.. – спросил Харкорт.

– Жив? – перебил Шишковатый. – Конечно, был жив. Кому пришло бы в голову привязывать мертвого великана к кресту из кедрового дерева? Перед тобой, Чарлз, акт справедливого возмездия. Здесь пришел конец одному из племени Нечисти, который в свое время немало навредил человечеству. С ним счеты сведены, или почти сведены. Он умер не так, как умер на кресте ваш Христос. Его приковали к кресту цепями, и смерть наступила не от телесных ран, как у других распятых. Этого прикончил голод. Он висел тут, пока не умер от голода и жажды. Скорее всего, от жажды.

– Но как это жестоко, как беспощадно…

– Те, кто это сделал, несомненно, имели все основания быть жестокими и беспощадными.

– Все равно мне это не нравится, – сказал Харкорт. – Одно дело быстрая смерть от удара клинка, совсем другое – вот такая. Это какая-то безумная ненависть.