Бернар Вербер - Шестой сон

– Я НЕ ХОЧУ ТУДА! Я НИКОГДА НЕ ЗАХОЧУ ТУДА. Я НЕ ЛЮБЛЮ ВОДУ! В ГЛУБИНЕ МОГУТ ТАИТЬСЯ АКУЛЫ!

Франсис схватил сына и, перехватив грудь, погрузил в воду.

– СПАСИТЕ! Я ТОНУ! – вырвался Жак.

К ним приблизился мужчина и окликнул Франсиса:

– Вы чересчур жестоки с ребенком, не нужно было его заставлять.

– Я его отец и знаю, что делаю. Лучше займитесь своей задницей.

– Ой, я вас узнал: вы знаменитый мореплаватель Кляйн! Вам бы стоило…

– Не лезьте не в свое дело.

Не зная, как реагировать, мужчина сделал злобное лицо. Довольный произведенным эффектом, Жак продолжил в том же духе, крича в сторону:

– НА ПОМОЩЬ! ПАПА ХОЧЕТ МЕНЯ УТОПИТЬ!

Вокруг них собралась небольшая толпа. Взрослые с неодобрением наблюдали за происходящим, будучи готовыми в случае необходимости вмешаться в ситуацию.

В конце концов Франсис Кляйн сдался и, избегая победоносного взгляда сына, повел его к раздевалке.

Уходя из бассейна, Жак подумал:

«Я хочу плавать во сне, но не в реальности».

Самое сложное мгновение дня – это миг пробуждения, те несколько секунд, когда ты открываешь глаза, с трудом припоминая, кто ты и в какой момент существования (своего и мира) просыпаешься.

Теперь нужно все заново подчинить себе, включить тело, в котором ты проведешь остаток дня, включить разум с его воспоминаниями, желаниями и запрограммированным на короткий срок будущим.

Чем крепче был сон, тем тяжелее даются эти секунды возвращения.

Жак сглотнул, заново привыкая к своему телу и к своему миру и припоминая список дневных дел.

Ему было одиннадцать, и он учился в колледже. Его успеваемость была неплохой, оценки выше средних. Однако спустя несколько месяцев после начала учебного года классный руководитель вызвал его родителей:

– У Жака прекрасная память, но… простите, что говорю об этом… у него полностью отсутствует творческое начало. Он лишь повторяет, как попугай, то, чему его учат. Он преуспевает в зубрежке, в чтении наизусть, в перечислении дат или названий рек, но как только ему предлагают произвольную тему, он выдает то, что тщательно записал перед этим на уроке, не привнося ничего от себя. Мне кажется, он не решается выразить что-то, исходящее лично от него, и пользуется только своими памятью и умом.

Каролина решила, что пришло время продолжить онейрологическое образование своего сына. Тем же вечером, присев на краешек кровати сына, она провела рукой по его темным волосам:

– Послушай меня, Жак. Ты помнишь, как я рассказывала тебе о циклах сна?

– Погружение в слои воображаемого моря, соответствующие стадиям засыпания? Ты сама научила меня следить за гипнограммами.

Он показал на экране смартфона гипнограмму предыдущей ночи, где были зафиксированы отчетливые снижения.

– Я сказала тебе не все. Существует пятая стадия, которая не видна на детекторе этого устройства.

– Что, есть еще более глубокий сон, чем на четвертой стадии?

– Представь, что, достигнув четвертой стадии, ты вдруг обнаруживаешь за ней пятую, которую можно описать как…

– Как слой, расположенный еще ниже?

– Нет, наоборот, как внезапный резкий скачок вверх. В этом-то и состоит ее странность: твое тело максимально расслаблено, температура понижена, ты ничего не слышишь, твое сердце бьется в замедленном темпе, но при этом твой мозг работает наиболее активно. Тебе снятся невероятные, очень красочные сны. Вот почему пятую стадию называют парадоксальным сном.

– Парадоксальный сон, – повторил мальчик, чтобы лучше запомнить полученную информацию.

– Его открыл в 1959 году французский ученый, профессор Мишель Жуве. До того момента ученые не понимали суть происходящего в эту интереснейшую стадию…

– Во время парадоксального сна мы видим что-то особое?

– Как тебе сказать… Во время четвертой стадии нам, бывает, снится, что мы обнажены в людном месте, что за нами гонятся враги или что у нас выпадают зубы…

– Да, мне часто снится такое, – удивился Жак и добавил: – Неприятное…

– Правильно, неприятное… А во время парадоксального сна нам снится, что мы летаем, занимаемся любовью, одерживаем верх над врагами.

– То есть на четвертой стадии мы проигрываем, а на пятой побеждаем?

– На четвертой стадии мы находимся в опасности, – уточнила Каролина. – А на пятой находим выход из положения. Кроме того, именно в стадии парадоксального сна наше здоровье укрепляется, а мозг сортирует информацию, полученную за день. В парадоксальном сне мы забываем все наносное, оставляя в памяти только важное. Мишель Жуве считал, что парадоксальный сон служит для того, чтобы напоминать нам о том, что мы находимся вне каких-либо внешних влияний, уловок и манипуляций. Мы возвращаемся к исходной программе, лежащей в основе нашей подлинной личности.