Герберт Уэллс - Машина Времени. Остров доктора Моро.

Из присутствующих, кроме меня и Доктора, в предыдущем ужине участвовал только Психолог. Прочими были: Бланк, вышеупомянутый Редактор, некий журналист и еще один человек – тихий, застенчивый бородач, – которого я не знал и который, насколько я мог заметить, за весь вечер ни разу не раскрыл рта. За обеденным столом высказывались всевозможные догадки о причине отсутствия Путешественника по Времени, и я полушутливо предположил, что он как раз по времени и путешествует. Редактор попросил объяснений, и Психолог принялся довольно топорно рассказывать о «хитроумном парадоксе и фокусе», свидетелями которых мы были неделю назад. В самой середине его описания дверь в коридор медленно и бесшумно приоткрылась. Я сидел лицом к двери и увидел это первым.

– Привет! – воскликнул я. – Наконец-то!

Дверь открылась шире. Перед нами стоял Путешественник по Времени. У меня вырвался крик изумления.

– Боже небесный, что с вами? – воскликнул Доктор, увидевший Путешественника вторым.

Все сидевшие за столом повернулись к двери.

Путешественник по Времени был в поразительном беспорядке. Сюртук в пыли и грязи, рукава запятнаны чем-то зеленым, волосы всклокочены – как мне показалось, седины в них стало больше: либо они побелели от пыли и грязи, либо действительно потеряли цвет. Путешественник был мертвенно-бледен, на подбородке – коричневая, едва затянувшаяся ссадина; лицо изможденное и осунувшееся, как у человека, перенесшего тяжкие страдания. С минуту он нерешительно стоял в дверях, словно бы ослепленный светом. Затем прошел в комнату. Он прихрамывал – точно такую же походку я наблюдал у бродяг со стертыми ногами. Мы все молча смотрели на него, ожидая, когда он заговорит.

Не произнося ни слова, Путешественник по Времени подошел, болезненно морщась, к столу и жестом указал на вино. Редактор налил шампанского и пододвинул бокал к Путешественнику. Тот осушил бокал залпом. Похоже было, что это пошло ему на пользу – он обвел взглядом стол, и по лицу его скользнула тень прежней улыбки.

– Что с вами приключилось, дружище? – спросил Врач.

Путешественник по Времени, казалось, не слышал вопроса.

– Пусть мой вид не беспокоит вас, – произнес он, с трудом проталкивая слова. – Со мной все в порядке.

Он замолчал, протянул бокал, чтобы ему налили еще, и снова выпил шампанское залпом.

– Вот теперь хорошо, – сказал он. Его глаза заблестели, на щеках появился слабый румянец. Он мельком оглядел нас с неким неясным одобрением, затем прошелся по теплой и уютной комнате и снова заговорил, как бы с трудом подбирая слова.

– Я пойду приму ванну и переоденусь, затем спущусь к вам и все объясню… Оставьте мне немного баранины. Смертельно хочу мяса.

Он взглянул через стол на Редактора, который был здесь редким гостем, и справился о его здоровье. Редактор начал что-то спрашивать у него.

– Скоро все расскажу, – сказал Путешественник по Времени. – Я чувствую себя… забавно! Через минуту буду в полном порядке.

Он поставил бокал на стол и направился к двери, за которой была лестница, ведущая на второй этаж. Я снова обратил внимание на хромоту Путешественника и на приглушенный звук его шагов. Когда он выходил из комнаты, я привстал со стула и увидел его ноги. На них не было ничего, кроме пары изодранных, окровавленных носков. Дверь за Путешественником закрылась. Я хотел было догнать его, но вспомнил, как он ненавидит лишнюю суету. Примерно минуту я не мог собраться с мыслями, а затем услышал:

– Примечательное Поведение Знаменитого Ученого.

Это произнес Редактор, который, по своему обыкновению, мыслил газетными заголовками. Его слова вернули меня к ярко освещенному обеденному столу.

– В чем дело? – спросил Журналист. – Он что, играет попрошайку в любительском театре? Ничего не понимаю.

Я встретился взглядом с Писхологом и на его лице прочитал отражение собственных мыслей. Я подумал о Путешественнике по Времени, ковылявшем вверх по лестнице. Кажется, никто, кроме меня, не заметил его хромоты.

Первым опомнился Врач. Он позвонил в колокольчик – Путешественник по Времени терпеть не мог, чтобы прислуга находилась в комнате во время ужина, – и велел подать горячее. Проворчав что-то себе под нос, Редактор вернулся к ножу и вилке. Молчаливый Человек последовал его примеру. Ужин возобновился. Некоторое время разговор состоял из одних восклицаний, перемежавшихся изумленным молчанием. Любопытство Редактора достигло предела.