Клиффорд Саймак: Магистраль вечности (сборник)

Саймак вообще был писателем поздним: первый, незрелый роман «Космические инженеры» написал в 34 года, серьезные книги, включая замечательный «Город», стал издавать, когда ему было под пятьдесят. А главное, он всегда, что в молодости, что в старости, тяготел к описанию «земель осенних», к пасторалям и элегиям. Осенние интонации различимы уже в рассказах 1930-х и 1940-х, а начиная с «Города», «Кольца вокруг солнца», «Нет ничего проще времени» они начинают доминировать.

Поэтому, быть может, поздний Саймак – это лучший Саймак. Сам он, во всяком случае, думал именно так. Его считали фантастом золотого века (конец 1930-х – начало 1950-х), но он ту эпоху не любил и ощущал себя писателем современным. Как писатель Саймак и не думал замыкаться в прошлых достижениях: когда в середине 1970-х Гарри Гаррисон попросил его принять участие в антологии памяти лучшего редактора золотого века Джона Кэмпбелла и дописать главу к «Городу», он впервые за полтора десятка лет перечитал роман – и ужаснулся:

«Мне захотелось вернуться в прошлое и его переписать. Это книга сырая и незрелая, в ней нет искусности, нет мастерства, которое прибавляется с каждым новым романом. Я знаю, что если бы переписал “Город”, книга стала бы куда лучше, искуснее, – но дух ее был бы утрачен безвозвратно… Писатели развиваются и меняются, это неизбежно. Смещаются взгляды, трансфомируются идеи, разнообразятся и переоцениваются ценности… То, что было важно 20 лет назад, сегодня уже не важно. Сегодня важнее нечто совсем иное».

Что было важно для Саймака в эти поздние, осенние годы?

Его жизнь как была, так и осталась кошмаром биографа: в ней словно ничего не происходило, разве что в 1976 году Саймак завершил многолетнюю карьеру журналиста, уволился из газеты «Миннеаполис Сандэй Трибьюн» и стал фантастом-пенсионером. Он всё так же жил в Миннеаполисе с семьей – супругой Агнес (урожденной Кухенберг; он называл ее Кэй) и двумя детьми. Рыбачил «ленивым способом – я лежу в лодке и жду, пока рыбы ко мне подплывут», коллекционировал марки, играл в шахматы, выращивал розы, много читал. Сочинять, как и раньше, он старался каждый день, хотя получалось не всегда: «Я сажусь за стол, и если ничего не придумывается в течение 15–20 минут, считаю, что день плохой, и встаю из-за стола».

В 1983 году эмфизема и лейкемия заставили Саймака отказаться от сочинительства. Ухудшилось и здоровье жены: Кэй страдала от артрита, и Саймак постепенно взял на себя заботы по дому. В сентябре 1984 года у его жены случился удар, и семья вынуждена были поместить ее в дом призрения; в декабре 1985 года она умерла. Саймак всегда говорил, что если Кэй уйдет раньше него, причин жить не останется, – неслучайно в посвящении к роману «Снова и снова» сказано, что без жены он не написал бы ни строчки. Тем не менее в 1986 году Саймак выпустил еще один, самый последний свой роман – «Магистраль Вечности». Он умер 25 апреля 1988 года во сне.

В те дни он сочинял очередной фантастический рассказ, который так и не закончил.

Работоспособности фантаста завидовал сам Хайнлайн: с 1970-го по 1986 год Саймак выпустил 15 довольно разных романов. Сидеть на освоенных территориях ему было неинтересно, он предпочитал дикий фронтир. Уже в «Заповеднике гоблинов» (1968) Саймак совершил успешный набег на территорию фэнтези, жанра, который переживал тогда невероятный расцвет. Правда, «Заповедник» – «сайенс-фэнтези», все его сказочные герои (кроме Духа) оказываются пришельцами, как и в «Зачарованном паломничестве» (1975), и в «Братстве Талисмана» (1978). Но «научная» компонента в этих книгах убывает, а в последнем фэнтезийном романе, «В логове нечисти» (1982), и вовсе сходит на нет.

Все романы фэнтезийного триптиха формально – квесты; что важнее, это еще и альтернативная история, к которой Саймак ранее не обращался. Действие «Братства» происходит в реальности, которая разошлась с нашей в XI веке: крестовый поход папы Урбана II наткнулся на Разрушителей, вторгшихся в Македонию и разоривших Европу. «В логове нечисти» – вариация на тему Римской империи, не распавшейся до нашего времени. В каждом из этих миров есть своя версия христианства, более того, сюжет «Братства» вращается вокруг манускрипта, доказывающего существование Иисуса Христа: герою нужно доставить рукопись на арамейском в Оксенфорд (то есть Оксфорд), где живет человек, способный ее прочесть. И хотя содержание манускрипта остается для нас и для героев тайной, слова Бога оказываются действенны даже в таком виде: видимо, они – тоже своего рода магия, причем могущественнее магии прибывшего «со звезд» зла.