Фрэнк Герберт - Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник)

– Суфир, – вздохнул Лето, – я вот думаю об имперских и харконненских запасах Пряности.

– Что вы имеете в виду, милорд?

Герцог поджал губы:

– Склады могут быть разрушены…

Увидев, что Хават собирается возразить, герцог поднял руку:

– Я говорю сейчас не о запасах Императора. Но неприятностям Харконненов он бы втайне порадовался. И как барону протестовать против уничтожения того, что он не может открыто признать своим?

Хават покачал головой:

– У нас мало людей, сир.

– Возьми часть людей Айдахо. И, может быть, кто-то из фрименов захочет отлучиться с планеты. Рейд на Джеди Прим мог бы дать нам тактическое преимущество, Суфир.

– Как прикажете, милорд. – Хават повернулся уходить, и герцог заметил, что старик нервничает. Возможно, он боится, что я ему не доверяю. Наверняка он знает, что я получил частные сообщения о предательстве. Ну и – лучше всего немедленно успокоить его страхи.

– Суфир, – сказал он, – ты один из немногих, кому я полностью могу доверять: поэтому я хочу обсудить с тобой еще один вопрос. Оба мы знаем, какого неусыпного внимания требует опасность проникновения предателей в наши ряды… но у меня есть два новых сообщения.

Хават обернулся, и герцог пересказал ему все, что узнал от Пауля.

Но вместо сосредоточения, возникающего у ментатов во время работы, эти сообщения лишь усилили беспокойство Хавата.

Лето всмотрелся в лицо старика, потом сказал:

– Ты что-то скрываешь, дружище. Мне следовало догадаться еще на совещании штаба, ведь ты там так нервничал. Что это за опасность, о которой нельзя говорить перед всеми?

Испятнанные сафо губы Хавата вытянулись в прямую линию с разбежавшимися от уголков мелкими морщинами. И так, с почти неподвижными губами, он наконец сказал:

– Милорд, я даже не знаю, как к этому подступиться.

– Мы же приняли друг за друга немало шрамов, Суфир, – напомнил герцог. – И уж кто-кто, а ты можешь сказать мне все, что угодно, – и ты это знаешь.

Хават, по-прежнему глядя на герцога, подумал: «Таким я люблю его больше всего. Человеком чести, заслуживающим всей моей преданности и службы. Почему мне приходится причинять ему боль?»

– Итак? – потребовал Лето.

Хават пожал плечами:

– Дело в обрывке сообщения, который мы отобрали у харконненского тайного курьера. Сообщение предназначалось для агента по имени Парди. У нас есть основание полагать, что этот Парди был главой всей здешней харконненской подпольной сети. Это сообщение… это такая вещь, которая может повлечь огромные последствия – или никаких. Дело в том, что его можно истолковать по-разному.

– И что же это за сообщение?

– Обрывок сообщения, милорд. Обрывок микрофильма, снабженного, как обычно, капсулой самоуничтожения. Мы сумели нейтрализовать воздействие кислоты незадолго до полного уничтожения информации – остался лишь фрагмент. Но фрагмент очень существенный.

– Да?

Хават потер губу:

– Он гласит: «…его никогда не заподозрит, и когда удар обрушится на него, довольно будет и того, что нанесет его рука любимого человека». Кассета была опечатана личной печатью барона, и я удостоверился в ее подлинности.

– Твое подозрение очевидно, – сказал герцог, и голос его стал ледяным.

– Я бы лучше отрубил себе руки, чем так расстраивать вас, – сказал Хават. – Милорд, а что, если…

– Леди Джессика, – сказал Лето и почувствовал, как быстро разгорается гнев. – А вы что, не сумели выбить факты из этого Парди?

– К сожалению, когда мы перехватили курьера, Парди уже не было в живых. А курьер, я уверен, просто не знал, что несет.

– Понятно.

Лето покачал головой: «Какая гнусность. Конечно, тут все подстроено – я-то знаю свою женщину».

– Милорд, если…

– Нет! – рявкнул герцог. – Здесь ошибка.

– Мы не можем этого игнорировать, милорд.

– Она со мной шестнадцать лет! Бессчетные возможности были для… Ты сам проверял и школу, и ее самое!

Хават горько проговорил:

– Кое-что ведь от меня уже ускользнуло…

– Это невозможно, я тебе говорю! Харконнены хотят уничтожить род Артрейдесов – имея в виду и Пауля. Один раз они уже попытались. Может ли женщина строить заговоры против собственного сына?

– Возможно, против сына она заговоров не строит. И вчерашняя попытка могла быть ловким обманом.

– Нет, не могла!

– Сир, предполагается, что она не знает, кто ее родители, но что, если знает? Что, если, допустим, она сирота и виновны в этом Атрейдесы?

– Она бы ударила давным-давно. Яд, подсыпанный в мой бокал… удар стилета ночью. У кого было больше возможностей?