Стивен Кинг - Бегущий человек. Худеющий (сборник)

– Наклонись и раздвинь ягодицы.

Ричардс наклонился, раздвинул. Палец, обтянутый пластиком, влез в его прямую кишку, пошуровал там, вылез.

– Проходи.

Он вошел в кабинку с тремя стенами-занавесками, такие ставили на избирательных участках (от кабинок уже одиннадцать лет как отказались, полностью компьютеризировав процесс голосования), и помочился в синий лабораторный стакан. Врач взял стакан и поставил в ячейку тележки.

На следующем посту у него проверили зрение.

– Читай, – приказал врач.

– Е… эй, эл… дэ, эм, эф… эс, пи, эм, зет… ка, эль, эй, си, ди… ю, эс, джи, эй…

– Достаточно. Проходи.

Он вошел в кабинку, совсем как на избирательном участке, надел наушники. Ему велели нажимать белую кнопку, если он что-то услышит, и красную, когда воцарится тишина. Звук пошел высокий и очень слабый, как посвист собаки, на пределе диапазона, различаемого человеком. Ричардс нажимал кнопки, пока его не остановили.

Его взвесили. Прощупали грудную клетку. Поставили перед флюорографом и надели свинцовый фартук. Врач жевал резинку и напевал себе под нос что-то неразборчивое. Он сделал несколько снимков, записал номер карточки.

Вместе с Ричардсом в смотровой зал вошли человек тридцать. Двенадцать добрались до дальнего конца. Некоторые уже оделись и ждали лифта. Примерно десяток отправили по домам. Один пытался наброситься на врача, который «срезал» его, и коп огрел беднягу электрошоковой дубинкой. Тот упал замертво.

Ричардс подошел к низкому столику. Его спросили, болел ли он одной из пятидесяти болезней. Главным образом респираторных. Врач вскинул на него глаза, когда Ричардс сказал, что у него в семье болеют гриппом.

– Жена?

– Нет. Дочь.

– Возраст?

– Полтора года.

– Ты прививался? Не пытайся врать! – Врач сорвался на крик, будто уже уличил Ричардса во лжи. – Мы все проверим.

– Первая прививка в июле 2023-го. Повторная – в сентябре 2023-го. В квартальной клинике.

– Проходи.

У Ричардса внезапно возникло желание перегнуться через столик и свернуть этому слизняку шею. Вместо этого он двинулся дальше.

На последнем посту сурового вида женщина-врач с коротко стриженными седыми волосами и мини-плейером в ухе спросила, не гомосексуалист ли он.

– Нет.

– Арестовывался за совершение преступления?

– Нет.

– Не страдаешь устойчивыми фобиями? Под этим подразумеваются…

– Нет.

– Тебе бы лучше дослушать. – В голосе сквозило пренебрежение. – Речь о том…

– …есть ли у меня нехарактерные и внезапные приступы страха вроде акрофобии и клаустрофобии. Нет.

Она плотно сжала губы, на мгновение он подумал, что сейчас она отчитает его.

– Ты принимаешь или принимал галлюциногены или наркотики, к которым развивается привыкание?

– Нет.

– Есть у тебя родственники, которых привлекали к уголовной ответственности за совершение преступлений против государства или Сетевой Корпорации Игр?

– Нет.

– Подпишите эти два соглашения с Игровым комитетом, о лояльности и освобождении Корпорации от ответственности за вашу жизнь, мистер… э… Ричардс.

Он дважды нацарапал свою подпись.

– Покажите санитару карточку и назовите номер…

Он отвернулся от нее и махнул рукой зубастому санитару.

– Номер двадцать шесть, Кролик.

Санитар принес его вещи. Ричардс не спеша оделся, направился к лифтам. Анус неприятно жгло, наверное, от смазки, которой пользовался врач.

Когда собрались все прошедшие осмотр, двери открылись. На этот раз пуленепробиваемая стеклянная будка пустовала. Их встретил один коп, худой, со здоровенным жировиком у носа.

– К задней стенке! Прижимайтесь к задней стенке! – заголосил он.

Перед тем как закрылись двери, Ричардс увидел входящих в смотровой зал претендентов с фамилией на «С». К ним уже направлялся доктор с папкой.

Они поднялись на третий этаж. И попали в огромную, плохо освещенную казарму. Ряды узких железных коек уходили за горизонт.

Двое копов выпускали их по одному, называя каждому номер койки. Ричардсу достался девятьсот сороковой. На койке он нашел тоненькое одеяло и плоскую подушку. Улегся, сбросив ботинки. Ноги свешивались, но с этим он ничего поделать не мог.

Он заложил руки за голову и уставился в потолок.

Наутро, ровно в шесть, его разбудило очень громкое дребезжание. Поначалу он не понял, где находится, удивился, чего это Шейла завела будильник, но потом сообразил, что к чему, и сел.