Ли Фонда - Нефритовый город

– Ты здесь, в одиночестве? Что-то случилось, Лан-се?

Лан нахмурился, услышав уменьшительный суффикс – так обращаются взрослые к ребенку, а не к старшему по званию. Использование этого имени Шелестом означало нарушение субординации. Лан понимал, что Дору не хотел его оскорбить, просто никак не может избавиться от старых привычек. Дору знал его с детства, он служил Коулам, сколько помнил Лан. Но предполагается, что он должен быть советчиком и стратегом, а не выступать в роли заботливого дядюшки.

– Ничего не случилось, – ответил Лан. Он наконец встал и повернулся к Дору. – Мне нравится выходить по вечерам в сад. Иногда нужно побыть наедине с собственными мыслями.

Легкий упрек за вторжение.

Дору, похоже, упрека не заметил.

– Уверен, тебе есть о чем подумать.

Шелест был тощим как жердь, с похожей на яйцо головой и острым подбородком, и даже в тягостную летнюю жару носил шерстяные свитера и темные куртки, в которых выглядел полнее. Чопорные манеры придавали ему вид ученого, что совершенно не соответствовало действительности. Несколько десятилетий назад Дору был Человеком Горы и одним из тех неукротимых мятежников, которые под предводительством Коула Сенингтуна и Айта Югонтина покончили с иностранной оккупацией острова Кекон. Последний год Мировой войны Дору провел в шотарской тюрьме, ходили слухи о том, что скрывается под его мешковатой одеждой, – якобы из его ног и рук вырваны куски плоти, а еще ему отрезали яйца.

– К концу месяца КНА должен определить квоты на экспорт. Ты уже принял решение, как проголосуешь?

Споры внутри Кеконского Нефритового Альянса по поводу того, стоит ли увеличивать продажу нефрита иностранным державам, а именно Эспении и ее союзникам, шли всю весну.

– Ты знаешь мое мнение, – ответил Лан.

– Ты обсудил это с Коулом-цзеном?

Естественно, Дору имел в виду Коула Сенингтуна. Пусть в семье есть еще три Зеленых Кости помладше, для Дору всегда останется только один Коул-цзен.

Лан не показал своего раздражения.

– Нет нужды его беспокоить.

Возможно, не один лишь Дору в Равнинном клане ожидает, что по поводу серьезных решений Лан будет советоваться с дедом, но так не может больше продолжаться. Давно пора дать понять, что только Лан – полновластный Колосс.

– Эспенцы слишком многого хотят. Если мы всегда будем давать им, что попросят, то скоро последний нефрит с острова окажется на эспенских армейских складах.

Шелест немного помолчал, а потом кивнул.

– Как скажешь.

И тут Лану пришла в голову неожиданная мысль: Дору стареет, он уже слишком стар, чтобы меняться. Он был Шелестом деда и всегда будет считать себя таковым. Придется его заменить. Лан отбросил эту неприятную мысль. Даже хорошее Чутье не позволяло Зеленым Костям читать мысли, но некоторые так натренировались, что могли разобрать их по малейшим внешним проявлениям. Дору носил лишь тонкие нефритовые кольца на больших пальцах, но Лан знал, что остальной нефрит спрятан от взглядов, а Дору куда более умел, чем кажется, и может почувствовать внезапный поворот в мыслях Лана, даже если они никак не отразятся на лице. Он скрыл любые признаки нетерпения.

– Ты же пришел не затем, чтобы терзать меня по поводу КНА. В чем дело?

На воротах включились прожектора, залив фасад дома и длинную подъездную дорожку желтым светом.

– Только что приехал Хило, – сказал Дору. – Он срочно хочет с тобой увидеться.

Лан быстро пересек сад в направлении силуэта огромного седана Хило, который ни с чем не спутаешь. Маик Кен, один из лейтенантов его брата, прислонился к водительской дверце «Княгини Прайзы», глядя на часы. Маик Тар стоял чуть в стороне, рядом с Хило. У их ног лежали два мешка. Подойдя поближе, Лан увидел, что эти мешки – на самом деле два подростка, стоящие на коленях, головой в асфальт.

– Рад, что застал тебя, пока ты еще не спишь, – поддразнил его Хило.

Младший Коул частенько рыскал по улицам до рассвета, уверяя, что это часть обязанностей хорошего Штыря, угроза его присутствия усмиряет разного рода мерзавцев, творящих свои дела на территории клана, когда опускается темнота. Никто не скажет, что Коул Хило не посвятил делам всего себя, в особенности когда они касались еды и выпивки, красивых девушек и громкой музыки, баров, игорных залов и периодических жестоких стычек.

Лан пропустил издевку мимо ушей и посмотрел на двух парнишек. Перед тем как привезти сюда и положить на дорогу, их избили до полусмерти.