Клэр Мерле - Взгляд

Как теперь стало ясно, Тэмсин оказалась права насчет Джаспера. Не следовало ему доверять. Она была наивна, и ей хватило тщеславия решить, что красивый, богатый, выгодный жених Джаспер Торелл ради нее откажется от своей безупречной жизни. Вот только, похоже, он не считал свою жизнь безупречной…

Ана пришла в себя, почувствовав, что Коул взял ее на руки и куда-то несет. Она стала его отталкивать, уверяя, что может идти самостоятельно. Они вернулись на борт «Энкиду». С облегчением увидев, что в кубрике никого нет, она легла на диван. Коул укрыл ее несколькими одеялами.

Все факты подтверждали объяснения Коула, как бы самой Ане ни хотелось обратного. Кто бы ни захватил Джаспера – психпатруль или смотрители, – они, видимо, выполняют указания Коллегии, защищая анализ на Чистоту, так что вряд ли вернут ему свободу. Ана представила себя пожилой женщиной, ведущей призрачную жизнь в Городе. Одинокой. В окружении людей, которые ведут себя как безумцы, независимо от того, так ли это на самом деле. И ей придется жить в страхе, ожидая, что в один прекрасный день психпатруль явится за ней, потому что ей известно, что они сделали с Джаспером.

Она продолжала лежать, погруженная в горькие мысли, но какой-то уголок ее сознания отреагировал на музыку. Нечеткие, глухие ноты. Они прикасались к ней, словно трепещущие крылья ангелов. Они вливались в нее, теплые, как солнечный свет.

Влажный сук в пылающей топке затрещал, загораясь. Она вдохнула дым от поленьев и позволила музыке постепенно вернуть ей целостность: каждая нота скрепляла ее, словно крошечный колючий стежок. Когда мелодия стала печальнее и таинственнее, она перевернулась на живот и подтянулась на диване, чтобы посмотреть через подлокотник.

Коул сидел у пианино спиной к ней. На книжной полке горела лампа, мягко очерчивая его лицо и бросая тени на пальцы, снующие по клавишам.

Она стала его рассматривать, невольно пытаясь понять, каким образом человек, который рос у опекунов, в приюте и замкнутой секте, может вот так играть.

Музыка затрепетала, словно пламя свечи на ветру: ноты неуверенно мерцали. Прозвучал финальный аккорд, чуть продлился и погас. Коул опустил руки и мгновение сидел неподвижно.

– Ты еще здесь? – спросил он, нарушая странную и значительную тишину.

– Да.

Она села, плотно завернув одеяла вокруг плеч. Ей было трудно заставить себя посмотреть на него. Она была слишком потрясена музыкой и стеснялась своего недавнего срыва.

– Я никогда раньше эту пьесу не слышала, – сказала она. – Как она называется?

– «Ясновидение».

– «Ясновидение», – повторила она, стараясь запомнить.

Встав на диване на колени, она посмотрела через плечо Коула на ноты. Нотную бумагу покрывали какие-то странные знаки. Он опустил крышку пианино и повернулся на табуретке, так что они оказались лицом к лицу. Их разделяло всего сантиметров тридцать. С такого близкого расстояния Ана рассмотрела шрам, рассекавший его левую бровь, ямочку на подбородке, квадрат татуировки на шее. Ее взгляд невольно задержался на изгибе его нижней губы. Губа растянулась в улыбку. Внезапно поняв, что уже долго разглядывает его, она отстранилась.

– Ну, – спросил он, – как тебе вещь?

Ана повернулась к огню и стала смотреть на язычки пламени за почерневшей дверцей печки.

– Когда я слышу такую музыку, – ответила она, – мне бывает трудно поверить, что мир материален, что есть только вот это, – взмахом руки она указала на кубрик и все те материальные объекты, которые их окружали. – Потому что есть что-то, чего мы не знаем, но что запечатлевается в музыке. Это все-таки есть. Это можно почувствовать.

– Да, – согласился он, – совершенно верно. – У нее за спиной заскрипела табуретка, потом что-то стукнуло. Он начал рыться в вещах, сложенных на деревянной полке, прибитой к стене, и наконец достал футлярчик с дискетой, она была размером с ноготь большого пальца. – Это запись «Ясновидения», – сказал он, передавая ей футлярчик. – Оставь себе.

Его темные зрачки казались провалами, в которые ее затягивало. Она встала и протянула руку за записью.

– Это… это ты написал! – сказала она с внезапным озарением.

Их пальцы соприкоснулись. Он улыбнулся. Секунду она смотрела в эти темные провалы – и сила тяжести вдруг исчезла. Она падала. Она падала – и более пугающего и волнующего чувства никогда раньше она не испытывала!

– Тебе надо бы отдать запись кому-то, кто сможет с ней что-то сделать, – промямлила она.