Джек Макдевит - Полярис

Квадратный рабочий стол и дисплеи исчезли, кают-компания теперь напоминала вечерний клуб. Люки вдоль всего корабля были открыты, так что мы могли видеть мостик, а с другой стороны – каюты и тренажерный зал. Не пускали лишь в машинное отделение.

По каждую сторону коридора располагались четыре каюты. Боннер открыл одну из них. Обстановка, достойная роскошного отеля, – медная арматура, необычайно удобная на вид складная кровать, еще одно обтянутое селбиком кресло – поменьше, чем в кают-компании, но тоже очень дорогое – и стол с коммуникатором.

В тренажерном зале могли поместиться двое или даже трое человек. Можно было вволю побегать по любому виртуальному ландшафту, заняться поднятием тяжестей или еще чем-нибудь. Максимальное использование минимальной площади. Неплохо бы устроить что-нибудь этакое на «Белль-Мари».

– «Эвергрин» хорошо ухаживает за «Полярисом», – сказал Алекс.

Мы повернулись и направились к мостику.

Боннер лучезарно улыбнулся:

– О да, господин Кимболл. Мы поддерживаем «Клермо» в превосходном состоянии, не жалея усилий. Надеюсь, корабль прослужит еще много лет.

Я могла лишь пожелать ему удачи. Срок эксплуатации корабля уже подходил к концу: сертификат истекал через год с небольшим.

Мы поднялись на мостик. Удивительно, как все меняет латунь. Я знала, что «Белль» выполнена по последнему слову техники, но «Клермо», казалось, мог долететь куда угодно быстрее и с большей безопасностью для пассажиров. Двигатели Армстронга, естественно, заменили квантовыми. Корабль выглядел уютным и послушным. Я бы с удовольствием села в пилотское кресло.

Мостик мало чем напоминал тот, на который приходила Мэдди Инглиш. Бо́льшую часть оборудования заменили, а переборкам, обшитым деревянными панелями, вряд ли нашлось бы место на корабле разведки. Но именно здесь было ее рабочее место. Именно отсюда было отправлено последнее сообщение:

«Стартуем в ближайшее время. „Полярис“ – конец связи».

Она была права. Конец. Именно так.

– Обратите внимание на откалиброванные приборы, – сказал Боннер. – И на свечение мониторов: оно стало мягче. Кроме того… – Похоже, он не понимал, почему нас интересует корабль.

Мэдди готовилась войти в пространство Армстронга. Соответственно, шестеро пассажиров должны были пристегнуться, – вероятно, они находились в кают-компании или в своих каютах.

– Представь, что ты пилот этого корабля. Это имело бы значение для тебя? – спросил меня Алекс, улучив момент.

– Нет. Несущественно. Главное, чтобы ремни были на месте.

– Хотите посмотреть что-нибудь еще? – спросил Боннер, следивший за мной так, будто я могла что-нибудь стащить и сбежать.

– Да, – ответил Алекс. – Нельзя ли взглянуть на нижние палубы?

– Конечно. – Он повел нас по гравитационному туннелю, потом через складские помещения. Отсек для челнока находился прямо под мостиком. Боннер открыл люк небольшого судна, и мы заглянули внутрь. Челнок был последней марки – «зебра».

– Новый, – заметила я.

– Да. Мы несколько раз заменяли его. Последний раз – в прошлом году.

– А где оригинал с «Поляриса»? – спросил Алекс.

Боннер улыбнулся:

– Выставлен в Сабатини.

Сабатини – штаб-квартира фонда.

Мы постояли возле челнока. Я поймала взгляд Алекса. Увидел ли он то, что искал?

Он сделал едва заметный жест – «нет». Либо «не нашел», либо «ничего не говори».

Мы вышли из шлюза. Возле одного из топливных баков возился одинокий техник, и Боннер направился к нему. Когда он отошел достаточно далеко, Алекс спросил, сложно ли пассажиру перехватить управление кораблем.

– Заставить искина следовать его указаниям, – уточнил он. Оказалось, все просто.

– Алекс, надо лишь фигурировать в списке тех, чьи команды выполняет искин. А список составляет капитан.

– Но ведь Белль повинуется моим командам?

– Ты владелец корабля.

Боннер вновь поравнялся с нами и спросил, узнали ли мы все, что хотели.

– Да, – ответил Алекс. – Просто фантастика.

– Рад слышать.

– Еще один вопрос, если вы не против. – Алекс включил все свое обаяние. – Когда «Эвергрин» приобрел «Клермо», не нашлось ли на борту предметов, которые принадлежали пассажирам? Личных вещей?

Вопрос явно сбил Боннера с толку. Он даже не пытался этого скрывать:

– Это было шестьдесят лет назад, господин Кимболл. Еще до меня.

Само собой. Все, что случилось до его рождения, не имело никакой важности.

– Понимаю, – сказал Алекс. – Но артефакты с исторического корабля крайне ценны.