Дэн Симмонс - Фазы гравитации

Они с Дейвом отдали честь. Встали лицом к солнцу перед телекамерой, выпрямились и отсалютовали. При низкой гравитации привыкаешь сгибаться в три погибели – та самая «поза усталой обезьяны», о которой предупреждал Олдрин на инструктаже. Удобно, но на пленке выглядит не очень.

Покончив с церемониями, они собрались двигаться дальше, но тут на связь с астронавтами вышел президент Никсон. Этот нежданный звонок добавил к зыбкому ощущению реальности приставку «сюр». Президент явно не подготовился, и монолог его звучал на редкость невнятно. Когда Никсон вроде бы заканчивал мысль, они открывали рот, чтобы ответить, но тут же вновь слышали его голос. Задержка сигнала усугубляла ситуацию. Говорил в основном Дейв, Бедекер лишь вставлял: «Огромное спасибо, господин президент». Ни с того, ни с сего Никсон решил сообщить им результаты последнего футбольного матча. Бедекер ненавидел футбол, но президент, похоже, именно так представлял серьезный мужской разговор.

– Огромное спасибо, господин президент, – отчеканил он, глядя в камеру. Впереди на фоне темного неба застыло полотнище флага. Слушая сквозь треск помех болтовню верховного главнокомандующего, Бедекер думал о несанкционированном предмете, который лежал у него в кармашке для нештатных образцов над правым коленом.

Рейс Дели – Бомбей задерживался на три часа. Сидящий рядом с Бедекером английский торговец вертолетами доверительно сообщил, что пилот и бортовой инженер «Эйр Индии» люто враждуют уже которую неделю, и вылеты задерживаются то из-за одного, то из-за другого.

Очутившись наконец в самолете, Бедекер попытался уснуть, но мешало настойчивое пиканье кнопок вызова. Едва лайнер оторвался от земли, пассажиры, как сговорившись, принялись звать облаченных в сари стюардесс. Трое мужчин, сидевших перед Бедекером, громогласно требовали принести сначала подушки, затем спиртное, при этом щелкая пальцами во властной манере, страшно раздражавшей выходца с демократичного Среднего Запада.

Мэгги Браун ушла вскоре после завтрака, напоследок сунув ему в карман салфетку с нацарапанным маршрутом своего грандиозного тура.

– На всякий случай, – сказала она. – Вдруг передумаешь.

Бедекер еще немного поспрашивал про Скотта, пока Мэгги не отбыла на желто-черном такси. Складывалось впечатление, что девушка сдуру бросилась за возлюбленным в чужую страну, а теперь даже не уверена в его чувствах.

Сидя во французском «аэробусе», Бедекер профессиональным взором отметил несвойственную «Боингам» гибкость крыльев. Поражал и выбранный индийским пилотом высокий угол атаки. Американские авиалинии категорически запрещали пугать пассажиров подобными фокусами, но здесь никто и ухом не повел. Стремительное снижение напомнило Бедекеру, как в Плейку во Вьетнаме пилоту «С-130» пришлось почти вертикально идти на посадку, чтобы не попасть под артобстрел.

Бомбей, казалось, весь состоял из халуп с жестяными крышами и ветхих фабричных зданий. Лишь в самом конце на горизонте мелькнули высотки и краешек Аравийского моря. Самолет накренился на пятьдесят градусов, из скопления сараев выглянула посадочная полоса, и приземление состоялось. Бедекер мысленно похвалил пилота.

В гостиницу он приехал еле живой. Сразу за воротами аэропорта Санта-Круз начинались трущобы. По обе стороны шоссе на многие мили простирались крытые жестью лачуги и обвисшие брезентовые палатки, разделенные грязными закоулками. Водопроводная труба диаметром двадцать футов рассекала скопление хибар, точно садовый шланг – муравейник. Дочерна загорелая ребятня облепила проржавевшие бока, с визгом носилась по верху. От бесчисленных мельтешащих тел кружилась голова.

Вдобавок стояла невыносимая жара. Окна в такси были открыты, и струи влажного воздуха раскаленными пара́ми били Бедекеру в лицо. Справа мелькала гладь Аравийского моря. На подъезде к городу огромный щит обещал «0 ДНЕЙ ДО СЕЗОНА ДОЖДЕЙ», но низко стелющиеся серые тучи не проронили ни капли вожделенной влаги, усугубляя духоту и гнетущее ощущение тяжести.

В городе оказалось еще хуже. Из каждой боковой улочки нескончаемым потоком текли люди в белых рубашках, смешиваясь с кишащей человеческой массой. Тысячи лавочек предлагали яркие товары миллионам снующих пешеходов. Какофония автомобильных гудков, рев двигателей и позвякивание велосипедных звонков окутывали плотной непроницаемой пеленой. Гигантские переливающиеся щиты с кинорекламой изображали смуглолицых актеров с невозможно румяными щеками и актрис с чрезмерно пухлыми губами и иссиня-черными волосами.