Гарри Гаррисон - Билл, герой Галактики, на планете непознанных наслаждений

Однако Билла поразила не столько ошеломляющая красота местности, сколько та, с позволения сказать, деятельность, которая кипела вокруг. Едва одетые женщины то прятались в кустарнике, то, смеясь, выглядывали наружу; их одержимо преследовали рогатые и мохнатые сатиры – правда, не все; некоторые, по-видимому, добились своего и теперь возлежали на травке и вкушали багровые апельсины, что свисали с ветвей, сверкая на солнце. Похожие на философов типы в белых хламидах и с венками из лавровых листьев на умудренных возрастом челах обсуждали некую метафизическую теорию, одновременно с вожделением поглядывая на маленьких мальчиков и отвлекаясь от ученого спора лишь затем, чтобы схватить за ягодицу проходящего мимо эфеба.

И все участники этого действа держали в руках огромные, украшенные самоцветами кубки, в которых плескалась ароматная рдяная жидкость; к тому, чей кубок хоть немного пустел, тут же подбегала стройная дриада с полным кувшином.

Да славится вечно всеподатель Ахура Мазда во всем своем величии! Билл давненько не заглядывал в церковь, но сейчас попросту не мог не воззвать к Божеству. Что за диковинная вечеринка!

– О, что это за дивный новый мир, в коем обитают такие существа? – раздался вдруг голосок, сладкий, как любимое детское лакомство Билла, кукурузные хлопья «Хрустящие собачки» (каждое из хлопьев имело вид маленькой собаки).

– Чего? – восторженно пролепетал Билл. Голосок прозвучал у него за спиной, поэтому он повернул голову.

– О милый принц! – продолжал голосок, звонкий, как колокольчик. – Я никогда еще не лицезрела столь прекрасных черт! Снизойди к моей нижайшей просьбе, добрый сэр, позволь поцеловать сей клык слоновой кости!

Билл сообразил, что смотрит прямо в бездонные голубые глаза, подобных которым в жизни не видел. Эти глаза глядели на него с прелестного личика и способны были отправить в небо тысячу звездолетов. А тело – тело могло воспламенить сердца тысячи воинов. Весь наряд обворожительной чаровницы составляли крохотные шелковые лоскутки, а дополняли его водопад светлых волос и гладкая, ослепительной белизны кожа.

О небо! Что за сногсшибательная красотка!

Билл совсем уже собирался наброситься на нее, заключить в свои щедрые объятия, прильнуть к этим пухлым губкам и целовать, целовать – в общем, заняться той ерундой, о которой читал в романтических журналах; но внезапно замер, вспомнив, каким образом попал сюда.

– Где я? – справился он, сознавая, что у него начисто отсутствуют воображение и/или находчивость, затем сел, оглядел себя и обнаружил, что по-прежнему облачен в госпитальный комбинезон, что башмаков на ногах по-прежнему нет и что одна из ног по-прежнему мохнатая и, о чем нельзя не упомянуть, заканчивается раздвоенным копытом. В руке Билл по-прежнему сжимал книжку под названием «Блинерз Дайджест». Он равнодушно сунул чудо техники в карман и с подозрением осмотрелся по сторонам.

– Разве ты не знаешь, милый? – удивилась красавица. – Ты на баснословных Полях Озимандии. Недалеко отсюда еще более известные Елисейские Поля. Скажи мне, добрый сэр, молю тебя, к каким ты относишься мифическим существам?

Билл взглянул на молодую женщину и оказался загипнотизированным и парализованным: так на него подействовали ее озаренное улыбкой личико, жемчужные зубки и пышные груди, едва прикрытые легчайшим и прозрачнейшим кусочком материи.

– Я инструктор по строевой подготовке, солдат имперской армии, рядовой, необученный, сексуально озабоченный!

– Хм-м… Никогда о таких не слышала. Ты, должно быть, из Пещер Гадеса. Там мужчины все как на подбор. Знаешь, прости за смелость, но ты ужасно красив! Могу я налить тебе вина? Конечно, в большой кубок?

Неужели сам Император воссел на трон? Ошарашенный, пьяный без вина, Билл сумел только пробормотать «Уф! Да!» и вытаращился вслед красотке, которая, аппетитно покачивая крутыми бедрами, отправилась за обещанным кубком.

Неожиданно он сообразил, что его сердце колышется в груди не совсем так, как обычно. Вообще-то колыхания при виде особ противоположного пола – в частности, колыхания некой части тела – были ему не в новинку, однако то, что происходило сейчас, означало нечто неизмеримо большее, хотя и сдобренное вздохами и дрожью в подбрюшье.

Билл рыгнул, и дрожь прекратилась, но вот мозг не сумел освободиться от власти наваждения.

Билл влюбился, причем – с первого взгляда!

Естественно, он возжелал поскорее утолить свою страсть, а потому стал с нетерпением ожидать возвращения милашки.