Роберт Шекли - Такие разные миры (сборник)

Столь же часто, как визитам вежливости, даже, пожалуй, еще чаще, элерои подвергались процедуре вручения подарков. В принципе, у них не было предубеждения против таких подношений. Дарителям дарение доставляло удовольствие и вреда никому не приносило. Но все дары так или иначе оседали на тщательно замаскированных складах, поскольку самим элероям были ни к чему.

Некоторые исследователи посещали Хазару с целью изучения элеройской культуры. Они отличались добросовестностью, честностью, эрудицией, но были опасны, поскольку часто задерживались на долгие годы, приставали ко всем с занудными вопросами и привозили с собой многочисленный персонал. Элерои пытались остудить их исследовательский пыл, демонстрируя произведения искусства, на которые не польстился бы даже индеец из Матагальпы с продетой сквозь нос костью, и выдавая этих чудовищных уродцев за высшие достижения своей культуры. По сути дела, элерои научились изготавливать живописные поделки, которые ни одно разумное существо в здравом уме и трезвой памяти не решилось бы выставить на обозрение у себя в доме. Это было единственное средство борьбы с заезжими коллекционерами, но в некоторых случаях не срабатывало даже оно.

По природе своей элерои хилые, тяжелые на подъем, ленивые и к тому же чересчур умные. На беду, они не умели скрывать свой ум – чем и выдавали свою игру, – потому что высшей наградой считается у них оценка по заслугам. По счастью, большинство незваных гостей сами оказывались либо недостаточно умными, либо слишком самоуверенными и консервативными, чтобы замечать подобные нюансы.

Чаще всего элеройский прием срабатывал. Чужаки прилетали, сколько-то болтались по планете и отправлялись восвояси, оставляя элеройцев заниматься своими делами. Но иногда в события вмешивалась судьба, а уж ей противиться не дано никому.

Должно быть, именно судьба и привела сюда таких людей, как Бродский с Анной.

– А далеко до Дунгрула? – спросил Бродский.

– Около пяти ли, – ответил Тони. – Наш ли равен одной целой двум тысячным вашего стандартного километра. И боюсь, придется пройти их пешком.

– Разве у вас нет транспортных средств? – спросила Анна.

– Мы их пока не изобрели, – ответил Тони. – Видите ли, мы очень поздно открыли колесо.

– К счастью, наш транспорт у нас с собой, – сказала Анна. – Бродский, не покажешь ли ему автолет?

Бродский сходил в складской отсек и принес ящик величиной с земной гроб. Он выкатил его наружу – тот был на колесиках, – велел Анне и Тони отойти в сторону, отодвинул защелку и нажал на кнопку с надписью «Сборка». Ящик раскрылся, обнажив набор стержней из алюминиевого сплава, способного запомнить форму, и небольшую двигательную установку. Вся конструкция быстро смонтировалась в летательный аппарат.

– Замечательно, – сказал Тони и полез вслед за Бродским и Анной внутрь автолета.

Там было тесновато, но им удалось разместиться. Бродский поднял аппарат в воздух и завис метрах в ста над землей.

– Дунгрул вон там, – показал Тони. – Можете ориентироваться на столб дыма.

– А откуда идет этот дым? – спросила Анна.

– Из трубы новой дымовой фабрики.

– И что производится на этой фабрике?

– Ничего. Ничего, кроме дыма.

– Но в этом нет никакого смысла, – сказала Анна.

– Наоборот, смысл совершенно очевиден, – возразил ей Тони. – Решить, что будет выпускать фабрика, можно и потом. Сперва нужно определить, можно ли терпеть этот дым.

Дунгрул оказался большим, изрядно запущенным поселением с ветхими зданиями и грязными улицами. Тони обратил внимание спутников на главные местные достопримечательности – дом гильдии нищих, министерство социального обеспечения, ресторан «Обжора». По улицам бродили немногочисленные, неопрятно одетые прохожие подозрительной наружности, демонстрировавшие поразительное разнообразие болячек.

– Очень интересно, – объявила Анна после экскурсии. – А теперь нам пора возвращаться на корабль. Не посетите ли вы нас завтра утром?

– Разумеется, – ответил Тони. – У нас осталось еще кое-что, достойное осмотра. Например, горы Камаранг, возносящие свои вершины на высоту более километра. Или река Моут, средняя глубина которой составляет три метра, разлившаяся в самой широкой части почти на сто.

– Нас не интересуют горы и реки, – сказала Анна.

– И разве можно винить вас за это? – ответил Тони с грустной улыбкой. – В конце концов, каждому ясно, что мы отнюдь не процветаем, кроме того, не слишком изобретательны и даже не очень умны. Но мы постараемся по мере сил развлекать вас, пока вы не отбудете в поисках более перспективных миров.