Мария Веселая - Я родилась пятидесятилетней. Книга 2 (СИ)

— Белый — на свадьбу, Беллс.

Или:

— Ты издеваешься? Этот красный прибереги на чужую свадьбу, но только не на мою. Это тебе большое. Это вышло из моды. Свон, обнови гардероб!

Мысленно я даже слышала голос подруги в своей голове.

— Оно! Хватай и беги! — взвизгнула ментальная Света, когда мои пальцы коснулись гладкой и прохладной голубой ткани.

— Я не помню, стирал ли я её после примерки в магазине, — Квон, кажется, по моим глазам понял, что решение по поводу рубашки окончательно и обжалованию не подлежит. Сняв её с вешалки, я быстро накинула её поверх тонкой майки.

— Покупаешь и не носишь? — ухмыльнулась я, закатывая до локтя длинные рукава. — Я думала, что в этом городе страдаем сибаритством только мы с Калленами…

Бо улыбнулся и пояснил, что рубашка куплена его мамой в надежде на то, что сын пойдет на танцы:

— Как ты понимаешь, у этой вещи нет и шанса, что она будет использована по назначению. И ты не сибарит, скорее это маска.

Я закусила губу из-за излишней проницательности этого парня и попросила чуть грубее, чем планировала:

— Ладно, мистер наивность, помоги застегнуть пуговицы, рука разболелась…

Бо встал с постели, медленно, почти неуверенно, подходя ближе ко мне, я же, нахмурившись, сражалась с рукавами, смирившись, что бой с новыми и тугими пуговицами мне не выиграть. Наклонившись, он начал застёгивать непослушную фурнитуру снизу вверх, чуть краснея.

— Не смущайся, Бо. Лучше бледней… Ты же помнишь, я кусаюсь, — я обнажила ровные зубы в насмешливом оскале, желая прогнать это странно сосредоточенное выражение лица Квона, который, закусив губу, справлялся с последним кружочком на груди.

— Кхм, моя спина помнит что-то подобное, — парень с улыбкой отступил на два шага, осматривая деяние рук своих. — А тебе идёт.

— Подлецу всё к лицу, — пробормотала я по-русски, заглянув в зеркало.

— Ты уверена, что твоя рука выдержит активный отдых после вчерашнего, Белла? Может, лучше перенести поездку в тир, раз болит рука?

Бо сейчас был чертовски похож на голос разума, но я решила, что он со своей удачливостью привык перестраховываться, и проигнорировала предупреждение, отмахиваясь и потянувшись за обезболивающим:

— Мы давно планировали поездку. Я хочу сбросить пар и пострелять. К тому же мне нужно купить струны, посмотреть город, найти место для магазина, взять несколько книг… Там в кружке остался кофе?

С тяжелым вздохом Бо протянул мне свою порцию утреннего напитка, с неодобрением наблюдая, как я запиваю сразу две таблетки.

— Может быть, парни и планировали эту поездку, но ты всегда можешь съездить в тир с отцом, струны для скрипки я тебе подарил и не приму их обратно, даже если ты купишь новые, город тоже никуда не денется… Книг можешь набрать у меня. Бери любые! Неужели нельзя перенести?

— Уже не болит, — убедительно соврала я.

На самом деле, боль то нарастала, то утихала и была немного ноющей, не резкой. Я дала себе слово с понедельника ездить на восстанавливающие процедуры и не ограничиваться самостоятельным массажем. Рука может стать реально серьёзной проблемой, если запустить.

— Врёшь ведь, — раскусил этот поразительно похожий на книжную Беллу Свон мальчик.

— Да, — успокоила я его, громко чмокая в гладкую щёку, которая тут же покрылась таким забавным румянцем. — Итак, что у тебя есть почитать?

Подойдя к книжной полке, я стала перебирать названия и авторов, среди коллекции парня была в основном английская классика, много прозы… Я вытащила знакомый томик Уильяма Теккерея.

— Тебе не нужно читать «Ярмарку тщеславия», Белла.

Щедрый хозяин, который недавно обещал мне любую книгу, попытался забрать Теккерея.

— Может быть, я хочу проще относиться к жизни, ты не думал? Все эти греховные амбиции, навязанные обществом ценности…

— Ты читала, — понял Квон.

— Проще сказать, чего я не читала, Бо, — вздохнула я, и вспомнив один момент, быстро нашла его, чтобы прочитать. — «…есть вещи более тонкого свойства, чем меха или атлас, чем всё великолепие Соломона, чем весь гардероб царицы Савской, — вещи, красота которых ускользает от глаз многих знатоков. Есть кроткие, скромные души, которые благоухают и нежно расцветают в тихих тенистых уголках, и есть декоративные цветы величиной с добрую медную грелку, способные привести в смущение само солнце…»

Я смотрела в синие-синие глаза Бо и понимала: красивый же парень… Умный, милый, добрый, обаятельный, чуткий…