Джон Френч - Талларн - Броненосец

— Железо… — он соскользнул на пол, и огонь поглотил его, сжигая…

— Повелитель, — слово причинило боль, и сон об Исстване растаял. На секунду ему показалось, будто он тонет, будто его окружает тёплая, чёрная вода. Затем его нервы переподключились к дредноуту, и он вновь стал броненосцем. Остатки его тела дрожали от воспоминания о боли. На какую-то секунду слабое ядро его сущности захотело закричать.

— Повелитель, — вновь раздался голос.

Пробуждение было хуже смерти.

Тишина окружала его. Когда он был жив, до перерождения в теле дредноута, он никогда не замечал шумов жизни: биение сердец и крови, дыхание, практически незаметные скрипы костей и мышц. Сейчас он проснулся в полной пустоте. Медленно он начал активацию чувств дредноута. Первым появился звук, статика засвистела вокруг него. Затем пришли сигналы от конечностей, поршней и сервоприводов, ждущих его команды, орудий, ныне являвшихся частью его самого. Последним он активировал сенсоры кокона, смонтированного в саркофаге наподобие шлема брони. Он осмотрелся вокруг глазами машины. Своими глазами.

Туман бурлил зеленоватым мраком перед ним. Данные с дальномеров, тепловизоров и ауспика наслаивались на картинку. Теперь он мог видеть противника. Далёкие тепловые точки светились ярче с каждой секундой по мере приближения.

— Повелитель, вы слышите? — голос пробился сквозь завывания ветра.

— Я слышу, — ответил он, чувствуя, как машина сняла слова с обнаженных нервов глотки и ретранслировала через вокс.

— Противник наступает, — произнёс голос.

«Джарвак» — подумал он, просматривая бегущие колонки входящих данных с сенсоров машины. Все боевые машины под его командованием были на своих позициях, разбросанных среди руин вокруг. Они ждали ровно двадцать часов, три минуты и сорок пять секунд, Джарвак разбудил его вовремя.

Хренд наблюдал за наступлением противника. Способ их развёртывания не был идеальным, а построение не было точным. Им также ещё только предстояло обнаружить Хренда и его силы. Часть воина удивлялась, почему они выбрали для атаки этот путь. Это было безнадёжно. «Незримый лабиринт» не падет. Он был рождён из железа, его хранило железо, и он никогда не падёт.

— Приготовиться, — произнес он.

— По вашему слову, — ответил Джарвак.

Хренд отметил изменения в потоке данных, когда статусы трёх «Хищников» и двух «Венаторов» сменились на активные. Их системы оставались в полуспящем режиме, тепловые и электронные сигнатуры были слишком малы, чтобы ауспик их засёк. Во всяком случае, таков был план. Остались только два его броненосных брата.

— Орун? Гортун? — произнёс он имена братьев. Секунду не было никакого ответа.

— Я пробудился, повелитель, — голос Оруна был плоским и металлическим. Таким же был голос самого Хренда.

Рык статики отметил ответ Гортуна.

Хренд продолжал наблюдать и ждать, пока враг достигнет края зоны поражения, созданной орудиями его группы.

— Железо, — сказал он и умолк. Шквал унылой тьмы навалился на него, и он почувствовал, как хрящи обугленной глотки пытаются сформировать следующее слово, — внутри.

— Железо снаружи, — пришёл ответ его братьев.

С подошедшего к Талларну ударного корабля вылетел одинокий штурмовик. В кокпите Аргонис смотрел, как предупредительные огоньки заливают своим светом вид на орбиту Талларна. Планета выглядела как шар из протухшего жёлтого сала, запятнанный точками густого дыма. На орбите было тесно от обломков, они сверкали, растянувшись длинными потоками и отдельными скоплениями перекрученного металла. Над северным полюсом виднелись вспышки космического сражения. На взгляд Аргониса — довольно крупного. Он скорректировал курс так, чтобы они ни в коем случае не попали в зону боевых действий, зафиксировал его на своей главной цели и вывел двигатели на полную мощность. Пристёгнутый в кресле пилота, облаченный в силовую броню, он почувствовал, как возросшее давление подобно молоту ударило в него.

— Совет-предупреждение: текущая нагрузка на двигатель и курс приведут к повреждениям, — проскрипел у него в ухе голос Сота-Нул. Он не ответил. Он не просил её подсоединяться к системам корабля, но она всё равно сделала это. Для человека, предположительно лишённого эмоций в пользу чистой логики, она была довольно предсказуемой.

— Вероятность выхода двигателя из строя восемьдесят пять и две десятых, — добавила она через мгновение, — примерно.

Он не ответил. В этом не было смысла.