Гай Хейли - Фарос

Крукеш обмяк внутри доспехов, истекая кровью из взорванного черепа.

Скрайвок спокойно отбросил оружие в сторону.

— Я убил лишь того, кто предал легион. На сегодня со смертью покончено. Мы не можем быть единой силой без примарха. У нас есть два варианта: и дальше следовать примеру Крукеша и смотреть, как наш легион распадается на жалкие банды с амбициозными командирами во главе, или собраться вместе и продолжить путь к Терре, чтобы помочь Воителю в его войне с величайшим из угнетателей… Ложному Императору человечества!

— Красивые слова, Скрайвок, — сказал Тандамелл. — Но мы понятия не имеем, где Ночной Призрак или бросивший нас первый капитан. Ты забываешь, что нам и так приказали перегруппироваться, а без Севатара и Кёрза продолжим воевать сами с собой. Легиону конец, как и тебе. Пришло время каждому пойти своей дорогой, и твоя будет куда хуже моей.

Повелители Ночи передернули затворы болтеров, но Скрайвок рассмеялся братьям в лицо.

— Вы не наставляли бы на меня оружие, если бы соизволили выслушать. И не спешили бы убить своего брата.

— Твое время прошло, Крашеный Граф, — сказал Тандамелл.

Он поднял руку.

— Нет, — ответил Скрайвок. — Ты оставишь меня в живых, потому что я знаю вещи, способные изменить ход войны, если мы только передадим их Хорусу…

Он замолчал. Повисла тишина, и он улыбнулся.

— Что еще важнее, шестерки Жиллимана на Соте думают, что Терра уже пала. Они не отправятся ей на помощь: они сидят в Ультрамаре, зализывая раны и думая, что Воитель рано или поздно придет к ним. Терра осталась без Ультрамаринов, Ангелов Сангвиния и Первого легиона. Она практически наша!

Тандамелл глубоко вдохнул, сжал кулак и медленно его опустил.

— Хорошо. Мы оставим тебя в живых — пока. Братья, заберите у него меч и отведите в карцер.

Скрайвок нахмурился:

— У меня нет меча.

— А это что? — спросил Тандамелл, указывая на его пояс.

Скрайвок опустил взгляд, чувствуя, как накатывает ужас. В ножнах на его боку был меч, который он отдал Келленкиру.

Воины Тандамелла приблизились.

На самой границе слышимости раздался сухой смех.

Полукс с трудом поднялся на четвереньки. Боевые шипы пришли в негодность, как практически все в помещении. Света не было. Солнце встало над горизонтом, и из выхода на выступ падали ранние утренние лучи, подсвечивая клубы дыма. Дрожа, он встал на ноги, выдернул сломанные шипы из интерфейсных портов и разорвал кандалы подаренной Императором силой. Затем захромал по усыпанной обломками платформе к неподвижному кузнецу войны, своему другу.

— Брат Дантиох, — позвал он. — Барабас!

Он бережно приподнял кузнеца войны, и надежда затеплилась. Дантиох был еще жив.

Маска Железного Воина лежала на полу, и Полукс впервые взглянул ему в лицо. Дантиох оказался старше, чем он думал. В покрытом шрамами лице боль высекла морщины, которые ничто никогда не сотрет.

Он открыл глаза и невидяще повел ими из стороны в сторону. Вспышка Фароса ослепила и его.

— Алексис?.. — прошептал он.

— Я здесь, Барабас.

Кузнец Войны вцепился в держащие его руки.

— Никогда бы не подумал, что стану называть кого-то вроде тебя другом, — улыбнулся он.

— Да, ты друг мне, Барабас, и учитель.

— Я умираю.

— Ты выживешь! — горячо воскликнул Полукс.

Дантиох покачал головой. Полукс хотел дать ему воды, чего угодно, но ничего не было.

В хрипящем голосе появилась настойчивость:

— Послушай меня. Я видел в свете такое… Эта война — лишь начало. — Он сглотнул, и в горле раздался болезненный щелчок. — Начало… конца…

Дантиох схватил ртом воздух и обмяк, утратив последние силы.

— Но я рад, Алексис. Я рад, что жил. Что был знаком с тобой. Отрадно знать, что даже во вселенной ужаса и предательства есть место дружбе.

— Молчи. Побереги силы!

Изрезанный шрамами рот Дантиоха изогнулся в улыбке.

— У меня их не осталось. Я исполнил свой долг и больше не стыжусь. — Он изогнулся от боли и тяжело выдохнул. — Да здравствует Император человечества, все еще возлюбленный всеми. Да живет Его мечта, даже если нам не суждено.

Он издал долгий судорожный вздох, и его лицо расслабилось. Тело Дантиоха безжизненно повисло в руках Полукса.

— Барабас! — закричал Алексис. — Барабас! Брат!

Он склонил голову и заплакал по врагу и другу. Затем бережно сложил ему руки на груди, как подобает чемпиону легионов, павшему на службе Империуму.

Спустя несколько часов воины Ультрамара найдут здесь Полукса, все еще сидящего с горестно склоненной головой.