Елизавета Дворецкая - Ведьмина звезда. Книга 1 - Последний из Лейрингов

Каждый кричал свое, ничего нельзя было разобрать, Аста в показном ужасе зажимала уши руками, Тюра кидалась то к сестре, то к соседу, безуспешно пытаясь вставить слово, подавленный шумом честный Эгдир что-то бормотал, вертя в руках стрелу.

– Богиня Фригг! – в ужасе кричала Тюра, прижимая руки к вискам. Уже до поединка договорились, сумасшедшие!

– Осенью будет тинг, я там все расскажу! – грозил Ульвмод. О поединке он предпочел не услышать. – На тинге люди узнают…

– Иди, иди на тинг и свою тухлую овцу не забудь! А до тех пор чтоб я тебя больше не видела!

Топнув ногой, Бьярта повернулась и бросилась вон из гридницы; дверью девичьей она хлопнула так, что весь старый дом содрогнулся, и Тюра опасливо глянула на крышу.

Опираясь дрожащей рукой о стол, Ульвмод хотел подняться, но Тюра кинулась к нему, схватила за плечи и почти силой усадила обратно.

– Погоди, Ульвмод, не торопись! – сбивчиво дыша от волнения, приговаривала она. В противоположность своему воинственному имени, [10]Тюра терпеть не могла ссор, и каждое резкое слово, даже обращенное вовсе не к ней, заставляло ее дрожать. – Пожалуйста, не сердись! – умоляла она, слегка поглаживая широкое плечо Ульвмода. – Ты же ее знаешь: она истинная богиня Скади! Как что ей не нравится, так сразу вызывает на бой! Она расстроена с утра, мы все ждем новостей, а их все нет, весь дом беспокоится! Тут и Гудрун дочь Гьюки не сумела бы совладать с собой! Никто сам себе не творец, ты же понимаешь! Ты же умный человек, ты повидал жизнь, ты не станешь ввязываться в глупую ссору с женщиной! Дай я еще налью тебе пива! Тебе нельзя выходить таким разгоряченным! Хоть и не зима, а с моря дует ветер! Успокойся! Все уладится!

Ее старания не пропали даром: Ульвмод больше не пытался встать, дыхание его замедлилось, гневные морщины на лбу разгладились, краска понемногу отлила от лица.

– Конечно, мальчишка… – бормотал рядом Эгдир, жалея, что недоглядел за питомцем и позволил ему вызвать такую кутерьму. – Он же…

– Они с Бьёрном поспорили, что он одним выстрелом убьет овцу! – доложила Аста. В отличие от матери, она просто наслаждалась шумной ссорой взрослых. – Они поспорили, только свою овцу нельзя, а тут была чужая, и Коль сказал, что она дикая! А потом они разглядели метку на ухе и убежали! А я все видела!

– Прости нас, Ульвмод! – уговаривала Тюра. – Нельзя допустить, чтобы взрослые разумные люди ссорились из-за глупых детских шалостей! Конечно, овцу жалко, но ты ведь сам можешь ее съесть. Мы бы заплатили тебе пол-эйрира, но, ты понимаешь, у нас совсем нет серебра. Я не знаю, как мы будем платить дань. Если бы у нас был хоть пеннинг лишний, неужели, ты думаешь, Бьярта отпустила бы Стормунда в море? Ты же его знаешь: никогда не угадаешь, что он придумает. На словах он всегда согласен, что надо быть благоразумным и думать, что делаешь, а как дойдет до дела, так у него все вылетает из головы, и… Понимаешь, мы…

– Да уж, это я все понимаю! – Ульвмод совсем успокоился и возгордился, что он умнее соседа. – Конечно, от одной овцы я не обеднею. Ее и правда можно съесть. Но только чтобы ваш мальчишка…

– Конечно, конечно! – обрадовалась Тюра. – Эгдир поговорит с ним. Он больше не спутает твою скотину с дикой. Правда, Эгдир?

– Я знаю, где он прячется! – Аста с готовностью подпрыгнула на месте. – Сказать ему, чтобы вылезал?

Тюра кивнула, и Аста умчалась. Хромая, Эгдир ушел вслед за ней, челядь понемногу расходилась, видя, что самое занятное кончилось. Хирдманы в углу опять загремели игральными костями по доске.

Ульвмод накрыл тяжелой ладонью руку Тюры, которую она поспешно выдернула. Это уже было лишнее.

– У меня много овец! – повторил Ульвмод, значительно глядя на Тюру, и она отвела глаза. – И если бы какая-нибудь молодая вдова надумала выйти за меня замуж, то у нее всегда нашлось бы и мясо для котла, и красивые платья, и серебряные ожерелья… За приданым я не гонюсь, у меня всего хватает… Я-то сумею позаботиться, чтобы моя жена никогда не тревожилась, где ей взять добра для фьялльской дани… И с Асвальдом Сутулым я не ссорюсь, и нужды в морских походах у меня нет. В моем доме покой и достаток… очень все подходящее для молодой разумной женщины, доброй и приятной нравом… Как по-твоему?

– Ах… – Тюра поспешно встала со скамьи и растерянно оправила передник. – Ульвмод… Ты очень хороший хозяин, кто же этого не знает… Но я…

Она не знала, что сказать: ей все время казалось, что Ульвмод только шутит, намекая на сватовство, но нынешние речи прозвучали слишком уж серьезно. Конечно, спокойный дом и достаток – это замечательно, однако сердце Тюры, при всей его ласковости, совсем не лежало к Ульвмоду Тростинке. Но даже намекнуть на это сейчас, когда необходимое примирение было едва достигнуто, она не решалась.