Джон Френч: Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман)

Ариман кивнул.

+Я так и не поблагодарил тебя, Игнис, — произнес он, дав проявиться на лице усталой улыбке, — за то, что присоединился ко мне, за все, что ты сделал+.

+Лесть+.

+Нет. Искренность+.

Игнис покачал головой:

+Я пришел, когда тебе понадобился кто-то, кто бы воплотил твои замыслы в жизнь. Мне знакома ценность чужака, того, кто никому не нравится и кому не доверяют. Подобная ценность очень важна для таких, как ты+.

Аура и мысли Игниса не изменялись, пока он говорил. Это был не вызов, а всего лишь невзыскательное изложение того, что он считал фактом.

«Это начинание для него не смысл жизни, — подумал Ариман. — Это проблема. Вот что удерживает его рядом со мной — не конечная цель, но сложность и красота ее… формы. По крайней мере, так считает большая его часть».

+Я знаю, что ты не разделяешь мою мечту, Игнис, но от этого ты не перестаешь быть ее элементом+.

Магистр Разрухи кивнул, и татуировки на его лице застыли.

+Как и Санахт теперь ее элемент+.

Кожу Аримана защипало при упоминании мечника, который так долго был верным. Безумие и горечь извратили эту верность в предательство. Ариман наказал его, превратив в живой сосуд для Атенеума Калимака. Он вновь увидел, как вспыхнуло пламя Атенеума, когда он бросил Санахта в его объятия. Теперь мечник сидел в Зале Клетей и произносил тайные мысли Магнуса Красного. Только Игнис знал, что на эту участь Санахт обрек себя не по собственной воле.

+Да, он сыграл свою роль. Его больше нет, но смертность — это не отрезок времени, а скорее волна, проходящая по океану бытия, и она не угасает, когда наши жизни подходят к концу+.

+Поэтично, — послал Игнис. — Никогда не любил поэзию+.

Ариман направился к выходу из помещения и к своей следующей задаче.

+У нас проблема+, — заявил Игнис, прежде чем тот успел пройти больше двух шагов.

+Да?+ — сказал колдун и обернулся; накопившаяся усталость внезапно навалилась с новой силой.

+С Атенеумом, — послал Игнис, и татуировки на его лице дернулись. — И Ктесием+.

Ариман промолчал.

+Он что-то подозревает, — продолжил магистр Разрухи. — Кажется, зациклился на Атенеуме. Все время, что не бормочет с нерожденными, проводит в Зале Клетей+.

+Это всегда было рискованно+.

Бровь Игниса поползла вверх.

+Если он догадается, что Санахт отправился в огонь недобровольно?+

+Никто не узнает, что мы сделали+, — послал Ариман, продолжив свой путь к двери; он все еще чувствовал серебро — дурной знак.

+Это уже второй раз, когда ты избегаешь ответа+, — окликнул его Игнис.

+Второй?+ — не останавливаясь, переспросил Ариман.

+Ты собираешься наложить заклинание Рубрики во второй раз. Откуда ты знаешь, что оно сработает?+

Ариман замер, проглотив металлический привкус.

+Сработает, — наконец послал он и пошел дальше. — Я уверен+.

Встань… Я ничего не вижу…

Голос без устали бормотал, каждое произнесенное им слово было лишенным эмоций.

— …с ним идет война…

Ктесий слушал и давал словам прокатываться мимо себя, не позволяя их значению коснуться мыслей. Так было лучше. Если задуматься, он предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте. Но решил прийти. Поэтому стоял и слушал, не вслушиваясь. — …разрушение — это изменение…

Он сместил вес и почувствовал, как одновременно с костями затрещали доспехи. Его лицо походило скорее на череп, чем на плоть, по лбу, щекам и шее под копной седых волос вились чернильные символы. С каждым вдохом Ктесий слышал хруст хрящей в груди. Он ощущал боль в нервных окончаниях и дрожь в пальцах. Комната и заключенное в клетку существо в ее центре оказывали на него такое воздействие, но также влекли его сюда снова и снова.

— …пепел — колыбель будущего…

Место, в котором он находился, получило название «Зал Клетей». Его стены изгибались в адамантиевый цилиндр, который Ктесий мог пересечь в двенадцать шагов. Потолок скрывался в далекой тени. Пол представлял собой люк, закрытый диафрагмой из покрытого вмятинами металла. Единственным путем наружу служила небольшая дверь в стене за спиной у Ктесия. Некогда это было хранилище для торпедной боеголовки, но теперь оно превратилось в тюрьму. В центре зала висела сфера из серебряных решеток, а внутри нее находилось еще три сферы, каждая из которых была меньше предыдущей и более сложной. Клети облизывали языки синего пламени, наполняя зал неровным, подрагивающим светом. Казалось, что смотришь на солнце из-под поверхности океана.