Дональд Маккуин - Ведьма

— Лис!

Суетящийся на платформе человек мгновенно отпрянул, но стрела все же настигла его, попав в грудь. Лис покачнулся, отклонился назад, обхватил себя руками и рухнул на колени.

Бурдюк уже со свистом летел в воздухе, целясь в самое сердце разрушительного орудия. Горючая жидкость растекалась, заполняя все щели и трещины деревянной конструкции. С глухим стуком горящие стрелы достигли цели. Огонь охватил дерево. Лис попытался подняться с колен, но пламя настигло и его. Он беззвучно корчился, лежа в центре всего этого сооружения.

Теперь Гэн спустил собак на ошеломленную команду кочевников, работавших с орудием. Еще четверых достали его стрелы. С демоническим воем собаки помчались в темноту, готовые разорвать на части и растерзать всех, кто попадется на их пути. Они буквально сдирали кожу с убегающих кочевников, и ночную тьму пронзали крики ужаса, обрывавшиеся с пугающей внезапностью.

Налатан щедро посыпал черным порошком горки круглых горшков. С помощью тлеющего уголька он зажег фитили. Как только те зашипели, он свистнул Гэну, и тот, дунув в серебряный свисток, отозвал собак.

Гэн с Налатаном уже возвращались к замку, когда дорогу им преградил конный дозор.

Испуская пронзительные вопли и зажигая стрелы, кочевники атаковали их. По сигналу Гэна Шара и Чо набросились на лошадей. Точный ответный огонь Гэна и Налатана превратил все вокруг в кромешный ад. Лошади становились на дыбы, дико ржали и падали. Всадники валились на землю, где их настигали разъяренные псы. Воины в панике разбегались. Гэн и Налатан пытались выбраться из этой озверевшей и проклинающей все на свете толпы.

Придя в себя, командир всадников закричал, приказывая своим воинам оставить собак и не упускать убегавших людей. Гэн и Налатан поспешили к замку, крича, чтобы погасили фонарь. Им ответил сконфуженный крик, но фонарь продолжал гореть, отчетливо высвечивая двух бегущих людей.

Налатан остановился, чтобы поправить висевший за спиной лук. Ближайший к нему кочевник резко осадил коня, отрезав ему дорогу к замку. Еще четверо всадников окружили воина-монаха. С призывными боевыми криками появилось подкрепление.

Оставшиеся всадники начали пускать зажженные стрелы в Налатана. Пытаясь уклониться от них, он прокричал остановившемуся было Гэну:

— Беги! Если ты задержишься, то у меня не будет ни малейшего шанса избавиться от них в темноте. Не позволяй мне умереть здесь ни за что. Спасайся, беги.

Судорожно подергиваясь, Гэн стоял в полной нерешительности. Из темноты к нему подбежали Шара и Чо. Налатан повторил свою просьбу, почти приказ. Беззвучно плача от потери, ярости и боли, Гэн побежал. Прокричав свое имя человеку на стене, он ввалился в дверь вместе со своими собаками. Затем обернулся, увидев Налатана, который мчался от стены в темноту, в сторону моря.

Весь лагерь Летучей Орды гудел. Подожженный стенобой выглядел как огромный горящий факел в осином гнезде. Испуганные кочевники бежали прочь из леса.

Водород многократно усилил эффект взрыва черного порошка. Это не был просто мощный взрыв — ночь всколыхнул грандиозный каскад нарастающего по силе звука и огня. В темное небо взметнулось сине-фиолетовое пламя, пронесшееся огненными шарами. Раскатившиеся по полю снаряды оглушительно взрывались, порождая разлетающиеся во все стороны огонь и искры.

Разрывающиеся горшки с хлором таили еще большую угрозу. Невидимая безмолвная сила сковала темноту, обнаруживая себя только внезапными пронзительными криками агонизирующих жертв. Взбесившиеся лошади в панике убегали прочь. Охваченные безумием люди криком взывали о помощи и разбегались куда глаза глядят.

В центре всего этого кошмара башня стенобоя наклонилась и с треском и грохотом рухнула на землю.

В замке растрепанная и взъерошенная Тейт с опухшим после сна лицом и полными ужаса глазами стояла между Нилой и Сайлой. Они старались поддержать ее. Голосом, полным неверия и обвинения, она умоляла Гэна сказать ей, что это неправда, что человек, оставшийся в одиночестве за стенами замка среди кочевников Летучей Орды, не был ее мужем.

Доннаси Тейт словно обезумела. Сайла и Кейт отвели ее в дом исцеления, уговорили выпить немного успокоительного чая, но даже после этого она не могла прийти в себя, и ее уложили в постель. Тейт дрожала и плакала, бормоча что-то на незнакомом странном языке. Сайла лишь с удивлением смотрела на нее, а Бернхард часто вздрагивала и отворачивалась, как будто что-то понимала во всей этой тарабарщине. Когда Анспач и Картер зашли навестить свою подругу, Кейт сказала: