Грэм Макнилл - Герои космодесанта

Несколько солдат Могильной гвардии, прибежавших на выстрелы, с дрожащими губами и расширенными от ужаса глазами смотрели на представшую им картину.

— Никз, Лехенхарт, Хейнке, Виллуш! — рявкнул на подчиненных Гессарт. — Разберитесь с ними!

Лишь только космодесантники повернулись к дверям, гвардейцы открыли огонь.

— Использовать только ножи и кулаки! — крикнул Гессарт вдогонку своим Астартес. — Экономьте боеприпасы везде, где только возможно!

Наконец в центральном зале погребального комплекса установилась мертвая тишина, которую лишь иногда нарушали раненые и умирающие гвардейцы, чей шепот и предсмертные стоны эхо разносило по лабиринтам каменных коридоров. Это было довольно большое помещение, и весь его пол занимало мозаичное изображение имперской аквилы. Тридцать колон поддерживали высокий сводчатый потолок, и на каждой из них были начертаны имена верных слуг Империума. В дальнем конце зала на высоком троне из красного дерева восседал Му'шан. Морщинистое лицо правителя скрывал капюшон расшитой золотой нитью мантии. Слева от него с болтером в руке стоял Никз, тогда как справа от губернатора возвышалась фигура Гурштрейха. Стоя неподалеку от трона, привалясь спиной к одной из колонн, Гессарт беседовал с Лехенхартом и Закерисом. Другие космодесантники либо стояли на страже в холле, либо несли караульную службу у запечатанных западных ворот, а пятеро были отправлены капитаном на задание за пределы погребального комплекса.

— Разрыв пространства все ближе, — понизив голос, предупредил библиарий. — Я вижу, как истончается кровавая пелена… Я слышу голоса чудовищ, которые обитают на той стороне. Они голодны — я чувствую это… Они почуяли ужас этого мира и теперь жаждут им насытиться!

— Что ж, быть может, с боями мы и смогли бы прорваться к «Громовому ястребу», — размышлял вслух Лехенхарт. — До него от северо-западных ворот меньше мили…

— Будем это рассматривать как крайнее средство, — отозвался Гессарт. — Я бы не стал в сражениях с мятежниками расходовать наши последние боеприпасы, чтобы остаться безоружным перед демонами. Есть другой путь, предполагающий намного меньший риск.

— Что у тебя на уме? — спросил Лехенхарт.

— Не твоя забота! — огрызнулся Гессарт. — Будь готов по первому моему слову отправиться на задание!

— Само собой, — ответил Лехенхарт. — Как говорится, дал слово — держи!

В ответ на губах Гессарта мелькнула злая усмешка, и Лехенхарт быстро ретировался, присоединившись к тем своим товарищам, что стояли на часах у главных дверей зала.

— Что ты задумал, отступник? — разнесся по залу пронзительный голос Му'шана.

Гессарт подошел к губернатору и, встав напротив, полностью закрыл своей тенью стареющего правителя. Глядя сверху вниз на иссохшего сановника, он удивился, как можно было доверить такой развалине единоличное управление Хельмабадом.

— Вовсе не я отдал этот мир в руки бунтовщиков, — начал Гессарт. — Ответственность за все, что здесь с вами случилось, должна быть возложена на вас самих. Всему виной твоя нерасторопность в исполнении воли Императора!

— И вот теперь ты задним числом обвиняешь меня во всем, тогда как именно вы были призваны стать нашими спасителями? — спокойно, но с вызовом спросил Му'шан. — Какая же надежда остается у человечества, если защитники, на которых мы более всего уповаем, забыли свои клятвы и поставили вопрос личного выживания выше долга?

— И ты еще будешь говорить мне о долге?! — усмехнулся Гессарт. — Как же тогда получилось, что три четверти твоих сограждан подняли восстание против твоего правления? Объясни мне, почему Астартес должны проливать свою кровь, чтобы сохранить власть человеку, оказавшемуся настолько бездарным властителем?

— Да, пусть я слаб, но ведь твой удел и удел твоего рода — всегда оставаться сильным! — возразил Му'шан и, откинув назад свой капюшон, открыл худощавое, морщинистое лицо, с белой, как алебастр, кожей.

Его темно-синие глаза пристально смотрели на Гессарта.

— Пусть я не оправдал надежд, но это ведь все по моей человеческой слабости! А вы были созданы, чтобы стать лучше людей! Более сильными, преданными, надежными, несгибаемыми!.. Неужели за десять тысяч лет все это растрачено, и теперь ангелы войны Астартес считают защиту людей ниже своего достоинства?

— Неужели люди пали так низко, что смотрят на Астартес как на единственное средство от проблем, созданных своими руками? — парировал Гессарт. — Мы ведем войну, чтобы обеспечить безопасность человечества — всей человеческой расы, а не ее отдельных представителей. Так ли уж ценна твоя жизнь в глазах Императора, что ради продления ее на несколько лишних часов мы должны жертвовать собой, в то время как могли бы выжить и спасти миллиарды других жизней?