Джон Френч - Тени предательства

Он ухмыльнулся, подумав, какое зрелище представляет собой — терминаторская броня и раскинутые над шлемом черные железные крылья. «Этот проклятый гребень», — мысленно выругался он. Враги всегда узнавали первого капитана по нему.

Стрельба затихла. Севатар услышал сдавленное рычание и лязг металла по керамиту. Выбравшись из укрытия, он помчался вперед и на ходу врубился в схватку.

Первым чуть не погиб Аластор Рушаль, облаченный в такую же черную броню, как и падавшие под его ударами Темные Ангелы. Ретинальный дисплей Севатара зафиксировал доспех Гвардии Ворона и вращающийся в руках воина молот-метеор. Ярко вспыхнула ностраманская руна «Угроза», но первый капитан, отвернувшись, уже вонзил свою глефу в спину последнего Ангела. Изголодавшиеся зубья немедленно принялись за работу. Севатар добил упавшего противника, наступив подошвой ему на горло.

Первого капитана не заботила ни изукрасившая доспехи кровь, ни тела у его ног. Один из Ангелов, протянув слабеющую руку, бессильно заскреб пальцами по его ботинку. Севатар вытащил болтер и выстрелил вниз, даже не удосужившись посмотреть.

— Ты не поверишь, на чем я сюда приехал, — сказал он Рушалю.

Ворон не ответил. После Исстваана-V он вообще ни на что не отвечал. Сложно говорить без языка.

Когда они подошли ближе, вокс-передачи превратились в мешанину воплей. Привыкнув за десятки лет слушать перекрывающиеся вокс-разговоры и разбирать потоки рунических данных на глазных линзах, Севатар отчетливо представлял, что ему предстоит увидеть — однако величие момента все же невольно его поразило.

Запыхавшись, в покрытых вмятинами доспехах, Севатар ворвался в пятнадцатый атриум — один из множества магистральных узлов на верхних командных палубах. Все туннели по пути сюда были изукрашены трупами рабов, но масштабы открывшейся перед ним сейчас бойни заставили его засмеяться, что случалось нечасто. Чернецы и Повелители Ночи со «Свежевателя» сражались по колено в трупах, нагромождая вокруг себя груды убитых рабов, сервиторов, солдат и Темных Ангелов. Были тут и трупы их братьев. Воины Восьмого легиона дрались спина к спине, образуя все уменьшающиеся круги. Они бились до последнего против приливной волны Темных Ангелов, хлещущей из ближайших коридоров.

Никогда прежде Севатар не видел столь безнадежного последнего боя на столь слабой позиции, однако причина была ясна. Здесь сошлись в поединке примархи, и поэтому здесь бушевала битва. Два сына Императора схватились над разъяренной толпой, над ревом болтеров и визгом цепных клинков, крушащих керамит. Их сражающиеся дети, вопящие, истекающие кровью и умирающие у них под ногами, были лишь тенями богов.

Впервые со времен Исстваана-V Севатар увидел, как его генетический прародитель восстает в сиянии былой славы. Никто не назвал бы лорда Конрада Курца царственным, равно как красивым, или хотя бы здоровым на вид. Его слава ходила голодной и в лохмотьях; его величие было ледяным величием смерти.

Серповидные когти цвета серебра вспыхивали на кончиках его закованных в броню пальцев, и по каждому из них бежали ослепительные энергетические молнии. В его движениях не было текучей грации — нет, он больше походил на дергающуюся марионетку. Казалось, его тянет за ниточки незримый и злой разум, заставляющий это могильное божество плясать под музыку, в которой было больше безумия, чем веселья. Севатар видел нескольких примархов в сражении, видел, как ярость заставляла их проливать кровь — но даже в ожесточении битвы их смертоносная грация была прекрасна. Все они растворялись в изысканном танце войны — даже Ангрон, несмотря на его приступы мучительной и несдержанной ярости.

Но Курц сражался не так. Его движения, настолько быстрые и резкие, что за ними невозможно было уследить, чередовались мгновениями пугающей неподвижности. И каждый миг бездействия длился ровно столько, чтобы зритель мог убедиться в его реальности — после чего хохочущий убийца вновь начинал свою смертоносную рваную пляску.

Таким был отец Севатара в первые годы после того, как принял на себя мантию примарха. Костлявое существо с ввалившимися щеками и глазами, чье тело питала неизвестная сила. Она разжигала искры в его глазах — предвестниц темного пламени. По плечам его рассыпались длинные черные волосы, омываемые лишь пролитой кровью врагов, и ничем другим. Его улыбка обнажала жуткий оскал заточенных зубов между двух мертвенно-белых, тонких, как нити, губ. Севатар видел, как Курц сражался с Кораксом на смертных полях Исстваана-V, когда примарх Гвардии Ворона был измотан многочасовым боем и сломлен осознанием того, что их предали. Он дважды видел Курца в поединке со Львом. В первый раз в пыли у подножия их крепости на далекой Тсагуальсе, и второй, всего лишь несколько недель назад — тот бой под проливным дождем никому не нужного мира длился меньше шестидесяти секунд.