Дэн Абнетт - Warhammer 40000 - Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

— В заключение, ибо я и так говорю уже слишком долго, могу заметить, что последний эпизод позволяет нам увидеть подлинную сущность дела под словесной шелухой. Истина, которую мы проводим, есть истина, поскольку мы говорим, что это истина. Но достаточно ли этого? — Он пожал, плечами. — Я так не думаю. Выражение «Моя правда лучше, чем твоя правда» относится к разряду перебранок на школьном дворе, а не к основам культуры. «Я прав, значит, ты ошибаешься» — силлогизм, который рассыпается в тот же момент, когда противная сторона прибегает к мало-мальски фундаментальным этическим понятиям. Я прав, следовательно, ты неправ. Мы не можем строить конституцию на столь шаткой основе, и мы не можем, не должны допускать ни малейшей вероятности опираться на этот базис. Это превратит нас в кого?

Зиндерманн окинул взглядом аудиторию. Несколько слушателей подняли руки.

— Пожалуйста.

— В лжецов.

Зиндерманн улыбнулся. Его голос усиливался несколькими микрофонами, установленными по периметру подиума, а лицо в увеличенном масштабе повторялось гололитическим экраном на стене за его спиной. На этом экране улыбка растянулась на добрых три метра.

— Я бы сказал, в хвастунов или демагогов. Но «лжец» тоже подходит. Строго говоря, это понятие имеет более глубокий смысл, чем мои определения. Лжецы. Хорошо сказано. Мы, итераторы, ни в коем случае не должны становиться ими.

Прежде чем продолжить, Зиндерманн сделал глоток воды. Локен занял свободное место в задней части зала. Для не космодесантника Зиндерманн был довольно высоким и худощавым человеком, обладал горделивой осанкой, а его патрицианское лицо обрамляла прекрасная белоснежная шевелюра. Густые черные брови напоминали шевроны отличий на плечевых пластинах доспехов Лунных Волков. Но даже при такой убедительной внешности большее значение имел голос. Ровный и глубокий, раскатистый, сочный и страстный, это был голос, обеспечивающий сертификат любому кандидату в итераторы. Мягкий, приятный и убедительный тон вызывал в слушателях доверие, взывал к благоразумию и содействовал убеждению.

— Правда и ложь, — продолжал Зиндерманн. — Правда и ложь. Как вы поняли, я сел на любимого конька. Ваш ужин придется отложить.

По залу прокатилась волна восхищенного шепота.

— Наше общество не раз заявляло о себе великими деяниями, — сказал Зиндерманн. — И самым значительным среди них в физическом отношении было бесспорное и полное объединение Терры под властью Императора, а следствием этого акта стало начало Великого Похода, в котором принимаем участие и мы с вами. Но в интеллектуальном отношении самым значительным был отказ от тяжелой ноши, называемой религией. Тысячи лет религия подавляла наши народы при помощи как пропагандистов мелких суеверий, так и высшего конклава духовных сил. Религия толкала нас к безумию и вела к войне, к убийству, она давила на наш разум, словно тяжелый недуг, словно железные оковы. Я скажу вам, что такое религия… Но нет, вы сами мне это скажете. Прошу вас.

— Невежество, сэр.

— Благодарю тебя, Канна. Невежество. Еще в самые древние времена люди стремились понять сущность космоса и, не в состоянии осознать эту величайшую тайну, заполняли пробелы в знаниях слепой верой. Почему солнце движется по небу? Я не знаю, так что представлю это поездкой бога солнца на золотой колеснице. Почему люди умирают? Не могу ответить, так что стану верить, будто смерть разъезжает на жатке и собирает души в посмертный мир.

В аудитории раздался смех. Зиндерманн спустился с трибуны и прошелся по сцене, оставив в стороне микрофоны. Теперь его голос звучал тише, но приобретенная годами тренировок определенная тональность звука и отчетливое произношение каждого слова позволили присутствующим не напрягать слух.

— Религиозная вера. Вера в демонов, вера в духов, вера в загробную жизнь и сверхъестественные силы существовали лишь для того, чтобы мы чувствовали себя более комфортно и уверенно перед лицом необъятного космоса. Все это подпорки для души и костыли для слабого разума, а молитвы и заклинания — слабые огоньки в кромешной тьме. Но теперь, друзья мои, мы познали космос. Мы сами стали его частью. Мы узнали и поняли, какова реальность. Мы вблизи посмотрели, как выглядят звезды, и не обнаружили ни часовых механизмов, ни золотых колесниц, заставляющих их двигаться. Мы поняли, что в боге, или богах, нет необходимости, равно как в демонах и духах. Так что величайшим шагом человечества стал переход к земной, нецерковной культуре.