Борис и Ольга Фателевичи - Волчья шкура

Кровь отлила от лица. Кожу на висках потянуло к затылку. В глазах на секунду даже потемнело. Вот ОНО! Вот ее шанс! Как же сразу не догадалась?! Это же так просто…

От нахлынувшего нетерпения заторопилась и чуть не растянулась на скользкой мерзости. Ничего, ничего, теперь у нее есть ДЕЛО! Она всем покажет! Теперь есть шкура, древняя волчья шкура. Загадочный артефакт, никому не нужный хлам.

— Дывысь, Мыколо! Кажись, ще однэ лицо з кавказськой национальнистю…

Что-то твердое неприятно уперлось Ире в бок. Она открыла глаза. Поезд стоял. Лампы заливали вагон ярким светом. Девушка обернулась и наткнулась взглядом на лоснящееся свиное рыло под милицейской фуражкой. В хмельных глазках невероятным образом смешались наглость и умиление.

— Ваши документы, хражда-а-а-аночка!

Ударило запахом лука и свежего самогона.

Ира окончательно проснулась, когда поняла, что мент-боров бесцеремонно тычет в ее бедро пальцем — фу, пакость! Маленький, будто игрушечный, автомат, чтобы не мешал, этот гад небрежно положил ей на ноги. Невыносимо противно было смотреть на короткопалые ручки, поросшие рыжим пухом, на засаленные обшлага мундира, и девушка перевела глаза на напарника «борова».

Второй мент, бледный лейтенант в очках, неприязненно и настороженно косился то на товарища, то на автомат, но молчал. Поня-я-ятно…

Нашарить под подушкой сумку и вытащить из нее паспорт — пара секунд. Девушка привыкла, что ее внешность вызывает повышенный интерес у российской милиции, поэтому паспорт предусмотрительно клала в отдельный кармашек. Теперь вот и родные хохлы не признают за свою.

Смуглая кожа, черные, жесткие волосы, узкое с чуть удлиненным подбородком лицо, прямой, тонкий нос, огромные темно-карие глаза — чеченка. Или гречанка. А может, еврейка? Черт поймет! Одним словом, — кавказская национальность, лучше не придумаешь. И невдомек служивым, что именно такие тонкие, чуть вогнутые лица можно увидеть на старинных лубках и древних православных иконах.

— Та-а-ак, Коваленко Ирина Анатольевна, город Славянск, справка о временной регистрации — Ленинград.

Мордатый с усилием поднял брови. Ира привычно пробормотала на одном выдохе, не отводя дерзких глаз от мутного, неверного взгляда свинорылого:

— Справка о временной регистрации. В институт поступила до распада Союза.

Старшина вернул паспорт, подхватил автомат и, пошатываясь, будто вагон качало, двинулся за лейтенантом.

В купе было душно. Казалось, вся невидимая железнодорожная мерзость: вонь от немытых тел и носков, запахи туалета, дым из прокуренного тамбура — заполонила вагон от пола до потолка.

Ира равнодушно посмотрела в ночное окно, взгляд скользнул вниз, на занавески. Сквозь белое, не первой свежести полотно просвечивали бледно-бледно голубые терриконы и надпись: «ССАБНОД». Зевнув, отметила: «Красота неземная, голубое на белом… Может, сшить что-нибудь такое…»

Вагон дернулся, поезд тронулся, лампы погасли. Веки дремотно прикрылись. Спать… Но с началом движения что-то колыхнулось в душе девушки, поднимая волну радостного ожидания. Ожидания открытия. Вот уже полгода она жила в предвкушении чуда и делала все возможное и невозможное для его приближения. Забросила шитье — плевать на безденежье, — чуть не завалила сессию, тоже плевать. Даже главная беда — неподдающаяся девственность — впервые за последние годы потускнела и отошла на второй, нет, на третий план. Сейчас не до этого.

Все время, все силы были отданы разгадке волчьей шкуры. Ирина в сотый раз представила себя за кафедрой в огромной аудитории. Она имела на это право.

Да, имела! И бороться будет за него до смерти, понятно, что не своей! Глотку перегрызет старперам, если они налетят на нее пыльной сворой. Ирина перевернула горы ветхих рукописей, бредовых рефератов, самоуверенных, высосанных из пальца диссертаций, напыщенных докладов прежде, чем решилась прийти к Каверзневой с тонкой тетрадкой. Какой наивной и доверчивой была она тогда! Ей казалось, что доцентша разрыдается от удовольствия и умиления, прижмет умницу-студентку к тощей груди, и вознесутся они к сияющим, не запятнанным житейскими дрязгами вершинам совершенной мудрости и абсолютного знания.

Улыбаясь, Кира Валентиновна надела очки.

— Ну, милочка, порадовали вы меня, я уж заждалась. Пора, пора, дорогая. Такая толковая студентка, смышленая, цепкая, работоспособная. Только на вас вся надежда. Не всем же замуж скакать, пеленками трясти. Вам, деточка, уготовано другое, возьму вас под крылышко, есть у меня несколько задумок, надеюсь, справитесь. Мне нужна помощница. Годы, знаете ли… — вздохнула и лукаво посмотрела на Ирину. — Не знаете? Ну, дай вам Бог…