Стивен Эриксон: Врата Мертвого Дома

— Нам лучше спуститься, сэр. Она уже почти у ворот.

Блистиг вздохнул.

— Да, идём, посмотрим на этого адъюнкта Тавор.

Маппо осторожно уложил Икария на мягкий песок. Он натянул над бесчувственным другом навес для тени, но ничего не мог поделать с тяжёлым запахом разложения, от которого загустел воздух. Не лучший запах для момента, когда ягг придёт в себя…

Позади осталась разрушенная деревня, тень закопченных ворот не дотягивалась до места, где Маппо разбил лагерь — рядом с дорогой и её жуткими хранителями. Путь Азатов выплюнул их в десяти лигах к северу, несколько дней назад. Всё это время Маппо нёс Икария на руках, искал место, где не было бы признаков смерти — надеялся, что вот-вот его найдёт. Но пришёл лишь к обители ещё большего ужаса.

Маппо выпрямился, заслышав стук колёс на дороге. Прищурился против солнца. Одинокий вол тащил открытую телегу по Арэнскому тракту. На козлах сидел сгорбленный человек, а за спиной у него ещё двое возились с чем-то невидимым за бортом телеги.

Ехали они медленно, потому что возница останавливался у каждого дерева и около минуты смотрел на тела, прибитые к стволу, прежде чем двинуться к следующему.

Подобрав свой мешок, Маппо направился к путникам.

Увидев трелля, возница остановил телегу и поставил на стопор. Он небрежно сунул руку за спинку сиденья и вытащил массивный кремнёвый меч, который затем положил на колени.

— Если ты с дурными намереньями, трелль, — прорычал возница, — лучше уходи подобру-поздорову.

Остальные двое тут же выпрямились — с арбалетами в руках.

Маппо положил на землю мешок и поднял руки. Кожа у всех троих имела странный оттенок, и трелль почуял в них такую спящую силу, что ему стало не по себе.

— Уверяю тебя — с самыми благими. Уже много дней я шёл среди мертвецов. Вы — первые живые люди, которые мне встретились за всё время. Увидев вас, я обрадовался, потому что уже побаивался, что потерялся в одном из ночных кошмаров Худа…

Возница поскрёб поросший рыжей бородой подбородок.

— Я бы сказал, ты недалёк от истины. — Он отложил меч и обернулся. — Я думаю, всё в порядке, капрал, — к тому же, может, мы у него бинты выменяем или ещё что.

Старший из двух пассажиров выпрыгнул из повозки и подошёл к Маппо.

Трелль сказал:

— У вас там раненые солдаты? Я — неплохой лекарь.

Улыбка капрала была напряжённой, вымученной.

— Не думаю, что ты захочешь тратить время. Нет у нас раненых людей — только две собаки.

— Собаки?

— Ага. Мы их на месте Гибели нашли. Похоже, Худ не захотел их забрать… сейчас, по крайней мере. Я лично не понимаю, почему они до сих пор живы — дырок в них тьма, и порублены… — Он покачал головой.

Возница спустился с козел и теперь шёл по дороге, рассматривая каждый труп, прежде чем двинуться дальше. Маппо указал на него рукой.

— Вы кого-то ищете.

Капрал кивнул:

— Да, но тела уже сильно разложились, трудно сказать наверняка. Но Ураган говорит, что узнает, если, конечно, он здесь.

Маппо отвёл взгляд от капрала и взглянул на Арэнский тракт.

— И как далеко это всё тянется?

— До самого города, трелль. Десять тысяч солдат по круглому счёту.

— И вы…

— Каждого осмотрели. — Капрал прищурился. — Ну, Урагану уже всего несколько осталось. Знаешь, даже если бы мы не искали конкретного человека… по крайней мере… — Он пожал плечами.

Маппо отвёл глаза, его лицо напряглось.

— Твой друг упомянул какую-то «Гибель». Что это за место?

— Там, где полегли Колтейн и Седьмая армия. Только собаки выжили. Колтейн провёл тридцать тысяч беженцев из Хиссара в Арэн. Невозможно это было, но он справился. Он спас этих неблагодарных ублюдков, а в награду получил бойню в пяти сотнях шагов от ворот города. Никто им не помог, трелль. — Капрал посмотрел в глаза Маппо. — Можешь такое вообразить?

— Боюсь, я ничего не знаю об этих событиях.

— Я так и понял. Худ знает, где ты в последнее время прятался.

Маппо кивнул. Через некоторое время он вздохнул.

— Я посмотрю на ваших собак, если хотите.

— Давай. Но мы особо не надеемся. Просто парень взял и привязался к ним, если понимаешь, о чём я.

Трелль подошёл к повозке и забрался наверх.

Он увидел юношу, который сгорбился над бесформенной грудой красной, иссечённой плоти и костей, слабыми движениями отгоняя от неё мух.

— Худова милость, — прошептал Маппо, разглядывая то, что было когда-то псом. — А другая где?

Юноша откинул в сторону кусок ткани, под которым оказалась маленькая комнатная собачка. Все четыре лапы ей намеренно сломали. Из переломов сочился гной, и звёрек трясся в лихорадке.