Ольга Солнцева - Реалити-2. Герои остаются в сердце

Я москвичка всего лишь во втором поколении. Моя крестьянская баба Феня бежала от немцев – по шпалам, с тремя детьми: двое держались за юбку, а третий – мой будущий отец – на руках. Стоял сентябрь сорок первого года, самое бабье лето. Домик в деревне разнесло от бомбежки. В столице бабушка устроилась дворником и потом всю жизнь мела листву, колола лед и носила ведра с песком. Я почти не помню деда, который вернулся инвалидом после битвы за Москву, а вот бабу Феню, которая дожила до правнуков, помню очень хорошо. Порой мне кажется, что над Хохловским переулком до сих пор витает ее чистый дух – согнутая пополам фигурка, морщинистое лицо, похожее на печеное яблочко, беззубый рот и лучистые глаза. Она пристально смотрит на меня и ласково спрашивает: «Ну, как живешь-то?»

Я не знаю, что ей сказать. Наверное, я живу хорошо.

Трамвай «А» поворачивает к Чистым прудам, а меня из состояния грез выводит черный внедорожник, который едет прямо по тротуару, распугивая голубей. Я в ужасе отскакиваю на газон и чуть не сталкиваюсь с узбекским дворником, который делает вид, что метет листву. На самом деле, он разговаривает по мобильнику.

Да, я живу нормально. Что тут еще скажешь?

Сегодня у нас с младшей дочерью ответственный день – мы идем проверять зрение к нашему любимому доктору Льву Николаевичу Чудотворцеву. Именно благодаря ему я еще что-то вижу, а дочь, унаследовавшая мою близорукость, больше не косит на левый глаз.

Доктор работает в больнице неподалеку от Тверской. Мы выныриваем из метро и идем по улице, где не осталось ни одного настоящей липы, которые были в моем детстве. В деревянных кадках стоят какие-то странные уродцы – не то карликовый можжевельник, не то туя. Зимой их сменят на такие же уродливые елочки, которые работящие гастарбайтеры украсят светящимися лампочками.

Я оборачиваюсь назад, в сторону Пушкинской. Когда-то там стоял дом, где располагалась всемирно известная газета "Москоу ньюс". Ее мы переводили на уроках, с нее началась гласность, а в начале нулевых я работала здесь и сама. Сейчас этого здания больше нет: один предприимчивый журналист сначала выкупил "Москоу ньюс", а потом и здание редакции. Два года назад его разобрали и теперь работящие гастарбайтеры строят на этом месте многозвездную гостиницу. Зеленая сетка над недостроенным отелем напоминает мне о моих собственных green years.

– Как поживаешь? – радушно улыбается Чудотворцев.

Я достаю из сумки две зеленых бумажки:

– Жизнь бьет ключом.

– Главное, чтобы не по голове, – усмехается доктор и убирает деньги в карман белоснежного халата.

Мы давно знакомы и можем позволить себе некую фамильярность.

У Лизы со зрением все в порядке – то есть без перемен к худшему. А вот мои способности различать Ш и Б врача настораживают.

– В Интернете, небось, сидишь по ночам?

– А как же, – подхватываю я шутливый тон. – Изучаю жития великих людей. Фейсбучу, графоманю. Вот, сценарий задумала написать.

– Ты это, поосторожнее, – советует офтальмолог. – Тебе надо бы на процедуры походить, а компьютер свой на помойку выброси.

Я уже третий год собираюсь купить ноутбук с хорошим разрешением экрана. Доктор называет сумму услуги по восстановлению зрения, и во мне открывается дар ясновидения: новая оргтехника мне больше не грозит, а вот новые диоптрии – очень даже. Я сгоряча соглашаюсь на процедуры и от страха перевожу тему:

– Скажите, Лев Николаевич, а вот если у человека шестнадцать лет назад был поврежден зрительный нерв, то можно ли, чисто теоретически, восстановить зрение? Ну, может, вы кого-нибудь порекомендуете? Какие-то процедуры?

Чудотворцев смотрит на меня, как на дурочку. В этой улыбке фифти-фифти жалости и умиления. Мне сейчас надо свое зрение спасать, а не о чужом думать.

– Я не нейрохирург, – помолчав, объясняет мне офтальмолог, – но насколько я знаю, зрительный нерв возможно восстановить максимум в течение месяца после повреждения. Так, на какой день тебя записать?

Наверное, все чудотворцы чем-то похожи. Они вселяют надежду в несчастных, но при этом рискуют разве что своей репутацией. Чудотворцы экстра класса никогда не берутся за невыполнимые дела. Добрый доктор советует мне связаться со специалистами. Он – настоящий профессионал.

На Тверской полно ресторанов и кафешек. Лиза тянет меня в сетевые «Вилы», в которые мы иногда заворачиваем на каникулах. В первом классе дочь очень обижалась, что я не вожу ее в «Макдональдс» к гости к веселому клоуну. Сейчас она уже почти совсем взрослая, и клоуны ей не нужны. Мы берем по десерту и идем на летнюю веранду.