Ника Светлая: Белая ворона

ГЛАВА 1

Она бродила по горным лесам, нигде подолгу не задерживаясь. Одинокая, она давно научилась не страдать от этого одиночества и, задумавшись, молчаливо пробиралась забытыми тропами. Трудно сказать, о чем она думала. Будучи весьма подозрительной и всегда оставаясь незаметной и неощутимой, подобно тени во мраке ночи и в свете дня, почти не останавливалась на своем пути. Ела она мало и мало спала, и то, лишь если была уверена в своей незаметности и безопасности. Она не любила применять силу, но при надобности сражалась подобно льву, защищая свою гордость, жизнь и независимость. Больше не дорожила ничем, потому что все, что было дорого, потеряно ею безвозвратно уже очень, очень давно.

Она чувствовала себя проклятой и не понимала, за что это проклятие снизошло на нее. Ничто не радовало ее в скитальческой жизни, кроме звездного Неба, на которое она была так похожа. Она пыталась уйти от мира, спрятаться от всех и от самой себя, и, если первое неплохо удавалось, то второе, к сожалению, было недостижимо. Различия между днем и ночью стирались, и ей было все равно, при свете какого из светил продолжать путь. Брела наугад, по велению сердца, никогда не оглядываясь назад. Многое ей пришлось познать: боль, страдания, страх, одиночество, изгнание и презрение… Она редко вспоминала свое прошлое, но и не надеялась на будущее; предпочитая жить настоящим, бесцельно бродила по лесам, будто бы убегая от чего-то или что-то преследуя. Не обращая внимания на границы, она шла быстро и бесшумно, не оставляя следов и всегда оставаясь незамеченной. Ее сердце очерствело, а душа покрылась жесткой непробиваемой корочкой. Однако она не была жестокой и бессердечной, вовсе нет, просто годы скитаний, гонений и одиночества сделали ее сильнее. Ей незачем было больше страдать.

В ее жизни не было цели, не было смысла. Даже если бы она погибла, переправляясь под покровом ночи через очередную реку или преодолевая еще один крутой склон, никто не вспомнил бы о ней, потому что единственное существо, которое любило ее, погибло много лет назад, защищая ее жизнь.

Уже очень давно никто не слышал о ней. Но ее боялись и не любили. Она была черным единорогом – белой вороной на фоне всех остальных.

Имя ей было Тень, и тени она была подобна. Единороги называют детей светлыми и гордыми именами, которые на нашем языке звучат как прилагательные: Сияющая, Предрассветный, Ясный… Ее же имя само по себе уже означало опасность.

Она помнила, как получила это имя.

Она помнила вскрик своей матери, когда та впервые увидела ее. В маминых глазах читались не нежность, не любовь, нет… Страх. Страх овладел матерью, и она отскочила от дочери, оставив малышку беспомощно лежать. Тень помнила отчаяние, в тот же миг затмившее светлое лицо ее отца. Он поднял глаза к Небу, восклицая:

– За что? За что покарало ты нас, о Небо? Эта тень теперь будет лежать на нас до конца нашей жизни. Я не хочу этого. Я не перенесу этого. Прости меня, Лучезарная. Это знамение, это проклятие.

Он повернулся и скрылся, не сказав больше ни слова. И с тех пор никто не слышал о нем.

Тень помнила, как мать глядела на нее, и на глазах ее были слезы.

– Тень легла на нас, – сказала она, обращаясь к пустоте, – проклятье настигло нас. За что?

Она вздохнула. Новорождённая чувствовала холод и голод, но никто не кормил и не согревал ее. Она не понимала, почему. Дитя пыталось встать, скребя копытцами землю, беспомощно барахтаясь и зовя свою маму. Лучезарная смотрела на нее, и в сердце проникла жалость. Страх пропал в ее глазах.

– Тень, – сказала она. – Тень – твое имя. Тень легла на нас и сделала это с тобою. И чтобы победить ее, придется самой тебе стать тенью. Нет тебе иного имени, о Тень.

Она подошла к малышке, и слезы закапали на блестящую черную шерсть. Лучезарная омывала новорожденную, в глубине души надеясь, что сможет сделать ее вновь белой, но это было невозможно.

– Какой бы ты ни была, ты – моя дочь, и я буду любить тебя, и защищать не только от мира, но и от наших же сородичей. Ведь нет твоей вины в том, что родилась ты Тенью, – говорила Лучезарная, кормя свое дитя.

Тень вздохнула. Она помнила любовь милой матери. Только мать принимала и любила ее такой, какая она есть.

Впереди возникло озеро. Маленькое озеро, каких много в горах. Тень оглянулась кругом, беспокойно шевеля ушами. Кто знает, кого еще привела ночь на водопой? Никого не было видно, и тишину нарушал только стрекот сверчков. Она посмотрела на воду. Вода была грязной, и ни один единорог не притронулся бы к такой воде, не очистив ее предварительно рогом. Однако Тень не собиралась ждать, пока все озеро очиститься: ей надо было продолжать путь. И она просто коснулась глади воды кончиком черного рога и опустила губы в образовавшееся окно. Пила быстро, внимательно рассматривая все вокруг и прислушиваясь. Напившись, единорог подняла голову и бросила взгляд на воду.