Алексей Котов: У ангела болели зубы…

Черта свалили на пол и ударили чем-то тяжелым по голове. Когда Конфеткин пришел в себя, он понял, что его потащат за ноги по грязному и гулкому коридору. Сильно пахло паленой шерстью и плесенью. Но Конфеткин улавливал и другой запах: пронзительно свежего, майского утра с оттенками свежего сена и французского парфюма…»

4.

– Леночка!..

Голос был вежливым и даже добрым.

Леночка механически ответила:

– Угу… Да?

– Что читаешь?

Леночка чуть было не ответила «Так, одну ерунду…», но мягкий голос после короткой паузы продолжил фразу:

– … На работе?

Леночка поняла глаза. Перед ней стояла Ольга Евгеньевна.

– Ой, извините!

Наверное, Леночка слегка покраснела. А еще она удивилась: всегда строгая и красивая, как рыжеволосая английская леди, хозяйка гостиницы «Евро-Националь» Ольга Евгеньевна улыбалась ей самой простодушной улыбкой.

Леночка захлопнула журнал. Прижимая ладошкой белый парус на обложке и вспененное, пронзительно-голубое море под ним, она потащила журнал к краю стола. Ольга Евгеньевна с интересом рассматривала едва видимые под пальцами девушки море и крохотную часть паруса.

– Я уже читала этот рассказ про черта Конфеткина, – сказала она. – Непонятный, правда?

– Правда, – охотно согласилась Леночка.

Приключения черта казались ей скорее забавными, чем трагическими.

– Клиентов все равно нет, – сказала Ольга Евгеньевна. – Только этот… ну… Этот тип, который сейчас рвется в 215-й.

Взгляд директрисы стал вопросительным.

– Ольга Евгеньевна, я уже сто раз ему говорила, что сутки начинаются в одиннадцать! – горячо заговорила Леночка. – Вот тогда пусть и вселяется.

– Да-да, конечно, – перебила торопливое объяснение Ольга Евгеньевна. – Но он стонет, что устал и что ему нужно отдохнуть перед выступлением. Я где-то слышала, что этот мерзавец действительно хороший кинорежиссер. Он дал мне пять билетов на премьеру своего «Убийства под ковром» в «Пролетарии». Ты возьмешь у меня пару штук?

Леночка кивнула.

– Хорошо, – лицо Ольга Евгеньевны вдруг стало строгим. – А теперь, Леночка, будь добра, все-таки сходи в 215-й… Намекни там. Хорошо?

Леночка пару секунд рассматривала лицо начальницы и поняла, что возражать бесполезно. Девушка встала и нехотя поплелась на второй этаж…

Существовало несколько способов дать понять жильцу, что ему пора покинуть гостиницу. Самый простой из них – затеять уборку в номере. А можно было соврать, что где-то замкнуло проводку, и сейчас придут электрики. И в том и другом случае, выходя из номера, дверь оставляли широко открытой. Но в «Евро-Национале» таким способом мстили только за пьяные вечеринки. Ольга Евгеньевна лично будила расслабленного «после вчерашнего» гостя в пять утра и охотно шла на скандал. Три года тому назад заезжая московская «супер-мега-звезда», раздраженная «хамским поведением» Ольги Евгеньевны, вызвала прессу. Хозяйка «Евро-Националя» не растерялась. И даже более того!.. Во время интервью Ольга Евгеньевна – ироничная, красивая и гордая – была гораздо больше похожа на «звезду», чем всклоченная, опухшая личность с синюшными кругами под глазами. Именно с тех самых пор за «Евро-Националем» утвердилась репутация тишайшей и очень порядочной гостиницы. Что же касается московских «звезд», то большинство из них, – и опять-таки с того времени, – вдруг стали предпочитать именно «Евро-Националь». Они с каким-то болезненным любопытством всегда расспрашивали о скандале со своим коллегой. Ольга Евгеньевна рассказывала о так, что смеялась даже вечно занятая уборщица тетя Поля.

… На стук в «215-м» никто не ответил.

– Можно к вам? – громко и старательно грубо спросила Лена.

Она ждала ответа едва ли не полминуты, потом снова постучала и тут, по легкому движению двери, поняла, что она открыта.

Лена опустила руку и повторила просьбу войти. Ей снова никто не ответил.

«Неужели, случилось что-нибудь?» – испугалась девушка.

Она заглянула в номер. На кровати сидел одетый в темное человек и смотрел в окно. Он сидел вполоборота и так, что Лена увидела его бороду и кончик носа. Ладони человека лежали на коленях. Пальцы одной из них – левой – перебирали четки… Бусины четок были черными и тусклыми, как крупные ягоды смородины.

В номере чуть пахло больничной мазью. На столике лежала ленточка анальгина. За окном грохотали о землю ящики.

– Простите, я… – начала было Лена.

«Он же молится!» – вдруг не без удивления догадалась она.