Петр Северцев - Хакер и ведьма

– Я считаю, что вы должны сами лечь на реанимационную койку и провести на ней сегодняшнюю ночь, – сказал я. – Я не гений и не могу вам сказать, в чем именно заключается причина этих странностей, но совершенно уверен, что Несчастливая Койка существует.

Лошадов вернул мне листок бумаги с фамилиями и серьезно спросил:

– Почему вы пришли к такому выводу?

Я, испытав радость оттого, что меня не признали с порога сумасшедшим, также серьезно ответил:

– Я родственник одного из умерших. Меня заинтересовало, почему с ним такое произошло, и я своими методами выяснил, что в реанимации происходит нечто непонятное. Все дело в приборах и аппаратах, находящихся там… Естественно, я не буду говорить вам, какими методами я это выяснил. Это мой профессиональный секрет.

Лошадов сел на свое место, снял очки и стал бурно тереть переносицу.

– Вы знаете, я подозревал то же самое. Но мы проверяли техническое состояние оборудования совсем недавно, я давал специальную команду. Все оборудование полностью исправно.

– Доктор, тем не менее я настаиваю на том, что вы должны провести там ночь. Если до завтрашнего дня ничего странного в вашей реанимации не обнаружится, я готов публично отречься от звания экстрасенса, объявить себя шарлатаном и переквалифицироваться в больничные нянечки! – с пафосом заявил я.

И уже более земным голосом добавил:

– Думаю, бутылочка коньяка скрасит ваше ночное пребывание на Несчастливой Койке. Только держитесь в форме, чтобы не пропустить ничего важного.

И в качестве последнего аргумента обнажил содержимое своего пакета. К бутылке коньяка были приложены банка балыка, лимон и плитка шоколада…

Я слышал, что медики неравнодушны к спиртному. Более того, равнодушными они к нему никак не могут быть, так как оно у них всегда под рукой. Причем в самом что ни на есть чистом и незапятнанном всякими сомнительными примесями виде.

Прекрасной иллюстрацией любви медика к спиртному послужило то обстоятельство, что глаза Лошадова, еще секунду назад излучавшие скепсис по поводу как моего появления, так и качества, в котором я появился, сменили свое выражение на доброжелательность и заинтересованность.

– Ну что ж…

Лошадов сделал паузу, надел очки и, глядя мне прямо в глаза, сказал:

– Буду рад поговорить с вами об экстрасенсорике сегодня ночью. Сейчас у нас в реанимации все равно никого нет. Две койки в нашем распоряжении.

Такой поворот событий, к сожалению, меня мало устраивал. У меня дома находилась одна из главных подозреваемых по делу, и неизвестно, насколько хватит той дозы снотворного, которую я подсыпал ей в чай. Поэтому интересы дела требовали моего присутствия дома.

– Я тоже был бы рад поговорить с вами. Однако если вы с порога не отвергли одно мое предположение, основанное на моем методе, то постарайтесь понять и другое. Мой метод подсказывает мне, что вы должны сделать это в одиночку. Если буду присутствовать я, может не получиться. Вы можете взять в напарники кого угодно…

– Не знаю почему, но я вам верю. По крайней мере, очень хотелось бы… – протянул Лошадов, убирая бутылку с коньяком в шкаф.

Я покинул больницу, взяв с доктора твердое честное слово, что он проведет ночь на Несчастливой Койке…

Утром, направляясь в больницу, я был совершенно подавлен и морально и физически. Морально – потому что был измотан этим делом, «доставшим» меня во всех отношениях, физически – потому что вчера наконец сбылись мечты идиота об утихомиривании бушевавших внутри меня весенних половых бурь, но, как оказалось, растренированное тело с трудом перенесло супернагрузки. В обычной обстановке после такого удачного секс-саммита я бы находился в счастливом блаженстве, а тут… Лариса проснулась где-то около десяти часов вечера, и в последующие шесть часов я был примерным студентом семинара повышения сексуальной квалификации… Однако в конце концов все кончилось тем, как предупреждали мудрые древние римляне: «animal omnes post coitu est triste» – «всякое животное печально после соития».

Мою печаль усиливало и ощущение смутной угрозы, которая нависла надо мной, согласно выводам Приятеля, с которым я провел сеанс общения сразу после возвращения из больницы.

Он сказал, что мне надо опасаться ВРЕМЕНИ С ДЕВЯТИ ДО ДЕСЯТИ ЧАСОВ ВЕЧЕРА. ОПАСНОСТЬ БУДЕТ ИСХОДИТЬ ОТ ЖЕНЩИНЫ С ИНИЦИАЛАМИ Л.К..

А до вечера мне еще следовало выкроить время и проанализировать смерти, которые имели место в романе А. Дюма «ТРИ МУШКЕТЕРА».