Дженнифер Линн Барнс: Инстинкт убийцы

И, во-вторых…

— Вы — профайлер, — вслух произнесла я.

Она заметила, что я профилировала её и… Я не удержалась от мысли:

Нужен профайлер, чтобы понять меня .

— Почему ты так решила?

— Они прислали вас сюда, чтобы заменить агента Лок, — произносить эти слова — представлять её заменой — всё это ранило больше, чем должно было.

— И? — голос агента Стерлинг был высоким и чистым, но в её глазах читалась жесткость.

Это был самый настоящий вызов, такой же явный, как тот, что Майкл немного раньше бросил Дину.

— Профайлеры рассовывают людей по коробкам, — сказала я, глядя прямо в глаза агента Стерлинг и отказываясь первой отвести взгляд. — Из множества случайных деталей мы составляем большую картину, чтобы понять, с каким человеком мы имеем дело. Я вижу это в манере вашего разговора: Майкл «читает эмоции. Проблемы с поведением». Меня вы не считали «одной из тех, кто играет в покер на раздевание», — я сделала паузу, а когда она не ответила, продолжила. — Вы прочитали наши личные дела и профилировали нас, прежде чем прийти сюда, а значит, вы знаете наверняка, как сильно нас убивает то, что мы не увидели истинной сущности агента Лок. Или же вы хотели увидеть, как мы поведем себя, услышав это. Или вы просто хотели насыпать соли на наши раны, — я снова замолчала и взглянула на неё, впитывая каждую крохотную деталь: лак на её ногтях, осанку, туфли. — Вы походите скорее на мазохиста, чем на садиста, так что я выберу вариант с нашей реакцией на ваши слова.

В комнате повисла неловкая тишина, и агент Стерлинг воспользовалась этой тишиной, словно оружием.

— Мне не нужна лекция на тему «что значит быть профайлером», — наконец мягко сказала она. — Я — бакалавр криминологии. Я была самой юной выпускницей академии ФБР. Во время работы в ФБР я провела в поле больше времени, чем ты сможешь за всю свою жизнь. А последние пять лет я провела в Министерстве внутренней безопасности, сражаясь с терроризмом на территории страны. Пока я нахожусь в этом доме, ты будешь называть меня «агент Стерлинг» или мэм, а себя не будешь называть профайлером, потому что, как оказалось, ты всего лишь ребенок.

И вот в её голосе вновь скользнула капля чего-то ещё, скрытая под ледяной наружностью. Но, словно человек, глядящий на предмет под толстой коркой льда, я не могла понять, чем именно было это «что-то».

— Здесь нет никаких «мы», Кассандра. Есть ты и я, и оценка, которую я должна дать этой программе. Так что, предлагаю вам убрать этот бардак, отправиться по кроватям и хорошенько выспаться, — она протянула Майклу его футболку. — Это тебе пригодится.

Я лежала в постели, глядя на потолок, не в состоянии стряхнуть страх того, что стоит мне закрыть глаза, ничто не остановит призрака. Когда я спала, всё сплеталось вместе: события, произошедшие с моей матерью, когда мне было двенадцать; женщина, убитая агентом Лок прошлым летом; блеск в глазах Лок, когда она протягивала мне нож. И кровь.

Перевернувшись на бок, я потянулась к тумбочке у кровати.

— Кэсси? — с кровати Слоан донесся голос.

— Я в порядке, — ответила я. — Спи.

Мои пальцы, наконец, сжались вокруг предмета, который я искала: тюбик помады «Красная Роза» — любимый оттенок моей матери. Помада была подарком Лок, частью её сумасшедших игр — она оставляла крохотные подсказки, по-своему обхаживая меня.

Ты хотела, чтобы я знала, как ты близка, — я проскользнула в голову Лок, профилируя её, как я делала на протяжении многих предыдущих ночей. — Ты хотела, чтобы я нашла тебя, — дальше начиналась сложная часть. — Ты хотела, чтобы я стала такой же, как ты.

Она предложила мне нож. Она приказала мне убить девочку. И на какой-то миг она поверила, что именно это я и сделаю.

Настоящим именем Лок было Лэйси Хоббс. Она была младшей сестрой Лорелеи Хоббс — фальшивого экстрасенса, предположительной жертвы убийства. Моей мамы. Я покрутила помаду в руках, глядя на неё в темноте. Не важно, сколько раз я пыталась выбросить её — я просто не могла.

Помада была мазохистским напоминанием о людях, которым я доверяла. И о тех, кого я потеряла.

В конце концов, я заставила свои пальцы вернуть её на место. Я не могу продолжать поступать с собой вот так.

Но и остановиться я не могу.

Подумай о чем-то ещё.

О чем угодно.

Я думала об агенте Стерлинг. Замена для Лок. Она носит одежду, словно доспехи. Дорогую, свежевыглаженную. На её ногтях слой прозрачного лака. Не французский маникюр, не цветной лак — прозрачный. Зачем вообще нужен лак, если его невидно? Может ей нравилось наносить его, тонким слоем отделяя свои ногти от всего остального мира?