Ольга Пашнина - Лгунья

Я поднялась, бросив блокнот на стол. Но успев перед этим незаметно спрятать листок в рукав, чтобы Кайла не смогла прочитать. Ей нельзя выходить из дома, а информация, так надежно и в то же время наивно спрятанная Кристалл, не позволит ей остаться.

– Я должна кое с кем встретиться. Будь дома, ладно? Если вернется Герберт, хочу, чтобы ты сказала, куда я пошла.

– А куда ты пошла? Кортни, ты сумасшедшая? Там ночь! И разгуливает какая-то психопатка, жаждущая нас прикончить!

– Я должна сообщить страже, – с трудом выдавила я, отчаянно надеясь, что Кайла не распознает ложь. – Мы обе знаем, что об уликах следует сообщать сразу же. И Герберт нас поддержит. Отдыхай и ничего не бойся. Наша анонимная вредительница далеко.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю. Я скоро.

Кайла в безопасности. Правда, Герберта она вряд ли дождется.

Разумеется, я не собиралась идти к страже.

Просто я теперь совершенно четко знала, кто стоит за всеми событиями.

Ночью на единственном кладбище в Хейзенвилле пусто и темно. На удивление, оно не охраняется, так что любой может войти и пройтись по узким тропинкам меж рядами могил. Дальше, вдоль аллеи погибших в восстании, к фамильным склепам самой богатой части города.

Я увидела склеп, принадлежащий семье Кордеро, еще издалека. Мои шаги, хоть я и старалась ступать бесшумно, эхом проносились над кладбищем. Меня трясло наполовину от пронизывающего осеннего холода, наполовину от нервного напряжения. Нервы были натянуты, как струна. И я всерьез боялась, что организм сегодня таки не выдержит. Шок от посещения лечебницы, страх за Герберта, секс, страх за Кайлу, шокирующая догадка и эта ночная прогулка… дело плохо. Долго я не продержусь.

Проход в склеп был закрыт массивной каменной плитой. Весила такая плита несколько тонн, да еще и была усилена магией, чтобы ни один, даже самый сильный вандал не добрался до трупа того, кто мог выкинуть сотни тысяч золотых на огромную каменную плиту.

– Прости, папа, – негромко сказала я. – Ты бы не одобрил. Но я на тебя не похожа.

Узнав мою магию, плита сама сдвинулась в сторону. Я нерешительно вошла в склеп.

Все вокруг блестело чистотой. Гроб стоял на постаменте в центре небольшого помещения, вдоль стен была выложена неброская мозаика. Рядом висел портрет отца. Я так давно не видела его лицо.

– Что ты с нами сделал, – поморщилась я. – Неужели эта власть стоила того, во что превратился род?

Я старалась не смотреть на гроб, чувствуя, как с каждой минутой, проведенной в склепе, все сильнее и сильнее хочу оказаться дома. Пусть все это будет глупой ошибкой! И я ничего здесь не найду, смогу вернуться домой.

Снова пришел черед заколки, и снова, прямо поверх уже зажившей царапины, я пустила кровь. Узор на полу засветился красным сразу же, плитки раздвинулись, открывая небольшое пространство в полу. Кристалл умела прятать свои секреты, а уж тем более те, что могли изобличить убийцу.

В нише оказалась папка с какими-то документами. Довольно увесистая по внешнему виду. Я опустилась на колени, чтобы достать ее и просмотреть. По мере того, как я продолжала читать, наваливалась такая боль, что каким-то чудом мне удавалось не скулить.

Кристалл не бросила вести дневник. Она лишь перенесла его на отдельные листы и хранила в склепе. Раз в неделю, в выходные, мачеха неизменно навещала отца, чем вызывала в народе насмешки. Да и у нас не находила отклика. Мы списывали все на кокетство, но… Кристалл просто боялась.

Я не могла понять, почему она никому не рассказала. Герберту, Кайле… доказательства были очевидны, никто бы не обратился против Кристалл. Какие причины толкнули ее на несколько лет скрытных визитов к тайнику, остается только гадать.

Что теперь с этим делать? Разум кричал, отнести домой и передать нужным людям. Чувства требовали дать еще один шанс, помочь, поговорить. Но разве можно говорить с тем, кто не моргнув глазом может убить, а потом врать в лицо, что непричастен? Разве можно помочь тому, кто желает не помощи, а странной, извращенной игре, пешки в которой – якобы близкие люди?

Я колебалась. Несколько минут сидела на холодном полу, рассеянно перебирая листы, но все же заставила себя подняться. Чем раньше я это сделаю, тем быстрее все кончится.

Ветер стал еще холоднее. Пронизывал до костей. Выйдя из склепа, я задохнулась от холода и особенно сильного порыва. Ветер поднял в воздух опавшие листья, закружил прямо перед моим лицом. Когда все стихло, я вздрогнула. В самом конце аллеи стояла невысокая фигура в длинном черном плаще. Ее лицо было закрыто нелепой фарфоровой маской. Из-за того, что на кладбище не было освещения, в слабом лунном свете маска казалась особенно яркой и особенно жуткой.