Ольга Пашнина - Лгунья

Смерть отца словно открыла передо мной двери. Кордеро-холл больше не держал, и я сбежала, оставив все, что называла семьей и историей Кордеро. За это меня назвали предательницей. Но я словно освободилась от всего, что так угнетало. И совсем не рада была вернуться.

Особняк я увидела издалека. Совсем не изменился, все такой же величественный и мрачный. Массивные окна с рамами из красного дерева… я помнила, как весело было сидеть на подоконниках, придумывать страшилки и смотреть на ночной лес. Скрипнули ворота, признавая хозяйку. И будто теплый ветерок подул, едва я ступила на территорию дома. Имение словно приветствовало меня, блудную сестру, залетевшую на огонек. Совсем ненадолго.

Дом встретил меня множеством голосов и знакомым запахом. Мы всю жизнь здесь прожили, а запах остался прежний: лака для дерева и кофе. Родной запах, до боли знакомый.

Видит Богиня, как я хотела сразу же подняться к себе, чтобы не слушать этих заученных слов соболезнования. Не слышать перешептываний. Не замечать на себе взглядов. Но все же я была одной из Кордеро, а значит, должна была держать лицо.

– Кортни! – Хейвен сразу же кинулась ко мне. – Я не знала, что ты приедешь.

Хейвен, сколько я себя помню, была лучшей подругой Кайлы. Мы с ней никогда не ладили и старались не пересекаться. Но меня не было пять лет, и… какие, к адским псам, старые подростковые обиды?

– Добрый вечер, Хейвен, – улыбнулась я. – Да, я приехала всего на один день, почтить память Кристалл. Затем мне нужно будет вернуться к занятиям.

– А, – в глазах девушки я явно увидела промелькнувшее осуждение, – понятно.

Она тряхнула длинными русыми волосами и улыбнулась. На этот раз слишком сладко.

– Вы неплохо постарались, – сказала я. – Закуски впечатляют.

– Да, традиции требуют уважать ушедших. Хотя лично я не понимаю тех, кто думает о закусках, когда его близкий человек лежит в земле.

Не надейся, Хейвен, теперь меня не так просто вывести из себя. Я уже не взрываюсь от неосторожного слова, и устроить скандал на проводах Кристалл у тебя не выйдет.

– Кортни, Богиня моя! – раздалось откуда-то сбоку.

Я почти с облегчением покинула Хейвен.

Диналия – еще одна подруга нашей семьи. К встрече с ней я готовилась основательно, но все равно сердце сделало пару кульбитов и подступило к горлу. Если здесь Диналия, значит, и ее брат рядом. Диналии всего шестнадцать, она лучшая подружка Ким, а ее брат…

…ее брата зовут Герберт Уолдер. Я еще не видела его в этой толпе лицемеров, но наверняка он скоро появится. Вот с ним-то и придется держать себя в руках. Единственная слабость Кортни Кордеро, единственная помеха на пути к идеальному образу. Я ненавидела Герберта Уолдера больше жизни, больше всего на свете. Я могла бы убить, если бы знала, что это сойдет мне с рук.

А вынуждена была держаться.

– Кортни, – Ким нашла меня в толпе студентов Кайлы, расспрашивающих о моей учебе в Даркфелле, – тебе и Кайле нужно подняться в кабинет отца.

– Зачем?

– Герберт будет читать завещание.

– Что, сейчас?

Я думала, завещание Кристалл огласят, когда все уйдут. Но наш поверенный, несомненно, лучше знал, в какой момент собрать наследниц семьи. Вот демоны, я надеялась отсрочить встречу с ним!

– Уже иду, – кивнула я сестре.

Ким, активная и веселая Ким, унеслась, оставив меня среди этой толпы, в лицо улыбающейся, а за спиной обсасывающей мои косточки. Голову выше, Кортни, легкую усмешку на лицо. Ты так долго тренировала этот образ, что теперь не имеешь права допустить ошибку.

Несмотря на то что в кабинете папы последние годы работала Кристалл, все в нем осталось так, как при отце. Не могу сказать, что была этому рада, скорее, я чувствовала себя не в своей тарелке в глубоком кожаном кресле напротив стола. В детстве нам запрещалось заходить в папин кабинет, и сейчас мы все чувствовали, будто нарушаем незыблемое правило папы.

– Кортни, – кивнул мне Герберт.

Я кивнула в ответ, нечеловеческим усилием удержав усмешку. За пять лет я совсем забыла этот голос, глубокий, бархатистый, с хрипотцой. Герберт всю жизнь, сколько я себя помнила, был поверенным нашей семьи. Этот мужчина, маг и юрист, обладал двумя важными особенностями, из-за которых на него вешались девушки из самых разных родов.

Во-первых, у него был невероятный голос.

Во-вторых, он обладал поразительными глазами, глубокими, почти черными.

Да, Герберт Уолдер, несомненно, был хорош собой. Высок, отлично сложен, его темные волосы всегда были аккуратно подстрижены, а из рук он не выпускал небольшие деревянные четки. Держался уверенно и немного небрежно, в одежде предпочитал свободные рубашки, не стесняя себя бабочками и пиджаками.