Азиз Алимов - Железноцвет

Этаж, расположенный над нашей целью, заброшен. Освещение здесь не работает вовсе, а под нашими ногами хлюпает вода, вытекающая из прохудившейся батареи. Разбитые окна заколочены, и на этаже должна бы царить полная темнота. Но все не так.

Тут и там, кромешную тьму коридора растопляют небольшие скопления огней, озаряющие стены и потолок мягким светом. Зоя подходит к одному из этих скоплений и присматривается. Вблизи огоньки оказываются скоплениями луковиц, похожих на нераскрывшиеся цветы. Лепестки имеют металлический оттенок, и сквозь этот металл просвечивает что-то, мерцающее в центре луковицы. Все цветы мерцают вразнобой, но, если присмотреться, можно заметить, что в каждом соцветии цветы мерцают похоже друг на друга, а иногда все соцветия повторяют одну и ту же последовательность мерцаний. От каждого соцветия к другим тянутся тончайшие линии того же металлического оттенка, что и цветы. Зоя опускается на колено рядом с одним из соцветий и осторожно подносит к нему руку. Цветы начинают мерцать ярче, а частота мерцания меняется.

– Можешь потрогать, – говорю я, – они безвредные, насколько я знаю.

Мы называем их железноцветом. Чем ближе к реке, тем чаще они встречаются. Им не нужен ни свет, ни влага. Никто не знает, как они выживают и чем питаются. Пару лет назад кто-то доказал, что они реагируют на особый вид радиации, излучаемый мозгом. Что-то там про альфа-волны.

Зоя подносит руку к одному из цветков и прикасается к его лепесткам.

– Горячие, как угольки, – говорит она. Словно отвечая на ее слова, железноцвет раскрывается и выпускает из себя облачко мерцающих огоньков. Изнутри, его лепестки сияют так ярко, что Зое приходится щуриться. Вслед за одним цветком раскрываются и остальные. Потом линии, ведущие от соцветия к соцветию, начинают светиться, и по всему коридору соцветия начинают пульсировать, а потом раскрываются, выпуская облака мерцающих огоньков. Их свет – мягкий, похожий на свет неоновых трубок. Летящие огоньки обволакивают нас со всех сторон. Облако огней меняет оттенок, переливаясь из белого в лазурный, из лазурного в темно-синий, а потом обратно. Зоя встает с колен, и на ее лице я вижу выражение, как у маленькой девочки, увидевшей новогоднюю елку. Она смотрит на меня, не находя слов. Вокруг нее огни кружатся в калейдоскопе тонов, и каждый мерцает по-своему, но в гармонии с облаком.

– Знал, что тебе понравится, – говорю я, и довольно улыбаясь.

Я помню, как Виктория принесла пару соцветий домой. Как она улыбалась им. Тогда она еще умела улыбаться. Ночью мы вместе смотрели, как цветки железноцвета мерцают и распускаются, выпуская свои огни. Смотреть на них было интереснее, чем в телевизор – огни каждый раз они мерцали по-разному, и от них было не услышать о рекордных сборах сахарной свеклы в Мордовской республике.

– Пойдем, – говорю я. – Когда выберемся отсюда, я тебе подарю такие, если хочешь. Они везде растут, надо только поискать. Пошли, – я трогаю Зою за плечо, и она наконец отрывается от цветов.

Сквозь глазок двери нужной нам квартиры пробивается свет. Свет резкий, ярко контрастирующий с неоновым сиянием железноцвета. Зоя вопросительно смотрит на меня.

– Бродяги какие-нибудь, – говорю я.

– А, ну тогда просто. Будь наготове, – говорит Зоя, и скидывает сумку с плеч.

Подойдя к двери, она быстро снимает с себя куртку, доспех и свитер. Оставшись в одной майке, Зоя расстегивает на груди все пуговицы, поводит плечами, откашливается, а потом громко стучит в дверь.

– Помогите пожалуйста! – зовет она, долбя в дверь. На ее лице появилось выражение неподдельного страха. За дверью слышится какая-то возня, потом шум прекращается. – Кто-нибудь, помогите! Меня ограбили! – умоляет Зоя, и я вижу, что ей на глаза навернулись слезы. Каким-то образом, ей удалось поднять голос на несколько октав. – Ребят! Ну пожалуйста! Кто-нибудь… – причитает Зоя.

– Слишком жирно, – усмехаюсь я.

– Сгнил отседова, – все тем же ангельским голоском цедит пострадавшая. Я встаю справа от двери, готовый вломиться в квартиру.

За дверью снова слышно движение. Щелкает засов. Зоя не теряет слезливого выражения лица, но все ее тело напрягается, как пружина. Она переносит вес на одну ногу. Дверь раскрывается бесшумно, без всякого предупреждения. Зоя замирает, и ее лицо принимает крайне растерянное выражение. Я выглядываю из-за угла.

Передо мной стоит тощее создание, закутанное с ног до головы в грязный саван. От плеч до пояса создание обмотано электрическими проводами, подключенными к натриевым лампам. Все лампы горят насыщенным оранжевым светом. В руке создание держит еще одну лампу. Эта рука, торчащая из-под савана, иссушена, словно у коматозной лягушки; пальцы покрыты черным налетом.