Елена Гурьянова - Хакер всея Руси

Сережка с некоторым внутренним недоверием отнесся к тому, что в детском доме кормят четыре раза в день. Никак не мог привыкнуть и неосознанно ждал, что завтра все это кончится. Не кончалось. Может, кормили не так вкусно, как у тети Маши, но тоже, сколько хочешь, с добавкой. А если проголодался, всегда можно было пойти на кухню. Там никто не кричал на тебя, и всегда охотно давали пирожок, или булочку, или бутерброд…

Такое обилие еды в детдоме примирило с ним Сережку. В первые дни ему было тошно оттого, что вокруг так много других детей. Он подумывал сбежать к тете Маше. Но понимал, что ей будет тяжело все время кормить его и одевать – он ведь пока не зарабатывал. А в детдоме еду давали бесплатно. И одежду тоже. И было тут намного теплее, чем в родном доме, хотя на дворе к концу сентября сильно похолодало. Правда, Сережа иногда ревниво думал, что с новой печкой и дома стало бы тепло. Но ни печки, ни дома у него больше не было…

Помимо еды, с детдомом Сережку примиряли еще кое-что.

Библиотека – она была здесь довольно, о чем Сережка даже не догадывался, хилая, но по сравнению с книжным шкафом тети Маши – несоизмеримо богаче.

Сережка в первый же свой день в детдоме появился в библиотеке. Мальчика приветливо встретила библиотекарша – милая, веселая девчонка, не поступившая в институт и устроившаяся сюда, на символическую зарплату, всего на годик, до будущих экзаменов. Сережка сразу стал читателем номер один, и юная библиотекарша то и дело обнаруживала его – в самое неподходящее время, например, когда шли уроки, – в углу крошечного читального зала. Здесь мальчишке было хорошо. Здесь он был почти один – как привык дома. Иногда библиотекарша сердилась и пыталась погнать его учиться, но чаще смеялась и говорила:

– Сиди-сиди, до перемены. Все равно придет твоя учительница и отведет в класс…

Учительница, к Сережкиному сожалению, приходила обязательно. И если сначала при его пропаже она думала, что, может, он заболел, что, может, лежит с температурой, то уже через неделю таких прогулов просто шла на перемене в библиотеку и молча отводила мальчика за руку в класс. Следующим утром он сбегал снова.

Если бы библиотекарша была постарше, да еще со специальным образованием, она непременно подсказала бы Сереже, что надо читать, в каком порядке. Однако библиотекарша была слишком юной, чтобы что-то советовать, а мальчишка великолепно обходился без таких советов. Он читал все подряд – и ладно еще, в библиотеке была в основном классика, да чуть-чуть современной литературы. Была и приличная фантастика – Беляев, Азимов, Саймак, Булычев, даже несколько книжек Стругацких затесались, подарок от кого-то сиротам…

Еще одно обстоятельство, примирявшее Сережку с детдомом, – «увольнительные». Каждое воскресенье мальчик ездил домой – к тете Маше. Она специально договорилась об этом с педагогами, и оставляла им деньги для Сережки – на дорогу.

Он никогда не приезжал к тете с пустыми руками. Каждое воскресное утро в детдоме давали праздничный десерт – пирожное, или сладкую булочку с изюмом, или грушу… Сережа привозил этот десерт тете. Она неизменно сердилась и отчитывала его: у нее в доме много еды! Потом они делили десерт пополам и съедали. Сережка мог иногда покапризничать, сказать, что невкусно. Хотя вообще-то он ел практически все – кормить такого мальчишку было одно удовольствие. Для тети Маши десерт от Сережи всегда был очень, очень вкусным. Даже если мальчик приносил приторно сладкое пирожное, которое она очень не любила и никогда сама не покупала, она все равно съедала свою половинку, подбирала и отправляла в рот крошки, и говорила:

– Спасибо, мой хороший! Чудо, как вкусно…

Тетя Маша понимала, что такие подарки ей от мальчика – единственное, чем он может ее отблагодарить.

Когда она бывала в городе, в гостях у дочери и рассказывала ей про Сережку, дочка порой хохотала до слез и говорила:

– Мама, ты его любишь больше, чем меня. Больше, чем своих родных внуков…

Но друг на друга за такие слова мама и дочь никогда не обижались. Потому что хорошо понимали, что родные их дети – внуки – они ухоженные, накормленные, согретые. У них есть мама и папа, дяди и тети, бабушки, дедушка… А у Сережки, кроме тети Маши, никого нет. И, собственно говоря, никогда не было.

Ректор сидел за своим столом мрачный и злой.

Просторный кабинет был выдержан в современном стиле: мало мебели, много света, полка с научными трудами хозяина, полка с подаренными книгами, полки с бесчисленными кубками и призами институту… На большом столе – идеальная чистота. Пара красивых папочек в углу, модерновый письменный набор, в скромной рамочке – фотография жены и детей. На боковом столике – навороченный компьютер…