Юрген Байконур - Архив 1. Тролль, Морское танго

– И опять авария, – сообщил по телефону Иван. Естественно, опять в своём стиле.

– Почему опять и какая авария? – стараясь не психовать, спросил я.

– Я же рассказывал… На том же участке, примерно в то же время – авария. Машина разбита, пассажир в коме, тяжёлый. Дорога ровная сухая.

– Значит, не судьба, не повезло! – так я среагировал и затем спросил: – А что поздно звонишь? Проспал?

– Ошибаешься, дружище – недоспал. С утра я к ребятам некоторым съездил и кое-что уточнил по этим двум случаям.

– Каким двум случаям? – я начал закипать.

– По этим – двум, – доходчиво пояснил Иван, и лишь немного подумав, внёс ясность: – По этим двум авариям. Так вот вторая из этих двух, она на самом деле не вторая, а уже седьмая. Понимаешь? А та, которая первая, она же шестая, это та, о которой я тебе уже рассказывал.

Хорошо, что Иван был далеко, я бы его убил. Аварии, лодки, утопленники, архив и черноморские драконы – это уже перебор. Я мужественно молчал.

– Так вот та, первая, которая шестая, интересна тем, что водитель за мгновенье перед аварией с кем-то разговаривал. Это кто-то находился в машине. Понимаешь?

– Иван, я убью тебя! – таким был мой ответ.

Иван помолчал. А я подумал: боже, и этот человек работает кризис-менеджером. Он же запутает любого запутавшегося так, что он никогда и ни при каких обстоятельствах не распутается. По логике вещей я был прав. Но реальные факты говорили о другом – за спиной у Ивана были вполне ощутимые и серьёзные победы. Определение «ощутимые» я использовал не зря, так как благодаря именно этим победам, мне удавалось в трудные времена неплохо у него кредитоваться и уверенно прерывать падение в самую глубокую пропасть, которая, как известно, финансовая. Моя реплика подействовала.

«Понял, поясняю» – сменил тон Иван. Меня это обрадовало. Однако он тут же добавил: «Поясняю для бестолковых». Я, конечно, с таким эпитетом было не согласен, но промолчал: в конце концов, мы друзья.

– Аварий на этом участке произошло семь, включая ту, свидетелем последствий которой я стал сегодня ранним утром. Понятно? Все семь произошли на ровном участке дороги, в хорошую погоду, ночью или ранним утром. Все водители ехали без пассажиров. Во всяком случае, они, пассажиры, не обнаружены. Понятно? Но шестая имеет отличия. Водитель незадолго до аварии разговаривал по мобильному телефону с родственником. И этот родственник утверждает: водитель общался с пассажиром, разговор шёл на повышенных тонах, возможно ссорился. Понятно?

– Теперь всё понятно, – сказал я, – не понятно только, какой тебе интерес до всего этого? Ты здесь причём?

– Как? – удивился Иван. – Случаи из ряда вон выходящие. А ты меня спрашиваешь «причём». Копать надо, батенька, копать. Что-то здесь нечисто!

– Возможно, – высказал я своё ёмкое мнение, – возможно, и нечисто. Но мы же архивом планировали позаниматься…

– Архивом? Надо, конечно, надо. Я так понимаю, ты приступил?

– Да.

– Вот и умничка – не буду тебе мешать, столько дел. Пока. Отзвонюсь.

Что я здесь могу сказать? Очень милое содержательное общение, а главное – продуктивное. Что-то мне всё это стало надоедать. И тут мне в голову пришла идея: не пора ли и мне вмешаться во всю эту истории? Ответ на этот вопрос недолго висел в воздухе.

Сеулин Михаил Афанасьвич.

Год рождения 1898.

Сотрудник управления

режимных расследований.

Служит в отделе со дня основания.

Сикорских Мария Александровна.

1900 года рождения.

Сотрудник управления

режимных расследований.

Служит в отделе со дня основания.

Михаил Сеулин был восхищён морем, но скрывал свои чувства. Он смотрел на него и не верил, что судьба так неожиданно и по-доброму распорядилась его детской мечтой. Он не знал, как закончится это его невольное приключение, не думал, как долго он будет пребывать на этом ласковом берегу – не хотелось заглядывать вперёд. Первые дни пребывания в Крыму наполнили его душу тайной и безграничной радостью, казалось, что этого запаса светлых эмоций хватит, чтобы преодолеть любой, даже самый печальный итог расследования. Это – в худшем случае. Лучший случай Сеулин представлял себе с трудом, он лишь рисовал себе образ небольшой честной победы, которая непременно должна увенчать деятельность группы.

Грязь, голод, кровь, смерть – всё это не исчезло, но здесь – померкло, куда-то ушло, оставило, замерло. Добирались из Москвы шесть дней, условия – не ахти, и на финише такой контраст. Утром, после жаркой и неспокойной ночи, Михаил выглянул в окно поезда и чуть не задохнулся от охвативших его одновременно восторженных и противоречивых чувств. Сеулин не знал – да и как он мог знать? – особенность Феодосии: здесь железнодорожный вокзал расположен у самого моря, и первое, что видят мгновенное забывающие дискомфорт и тяготы пути приехавшие – пляж, бухта, морская даль, чайки… Это всё появляется одновременно и неожиданно – есть от чего растеряться.