Анатолий Дроздов - Денарий кесаря

— Корнелия, — голос женщины был тихим и сиплым.

— Знаешь человека, что стоит перед тобой?

Корнелия взглянула на отца и не ответила.

— Я спросил тебя! — повысил голос Сеян.

— Мои глаза плохо видят… — забормотала старуха. — Я столько месяцев в подземелье… — она еще что-то бубнила себе под нос, но по всему было видно, что Корнелия боится.

— Ты отказываешься узнать человека, которого обвиняешь в соучастии в заговоре? — помог ей консул. — Я правильно понял?

Старуха вместо ответа подошла к отцу и в свою очередь стала рассматривать его.

— Ты Луций? — спросила тихо.

— Меня так зовут.

— Не узнала тебя, — продолжила старуха, — столько лет прошло. У тебя морщины и ты с сединой. А когда-то был маленький, пухлый и рыжий. Как я ненавидела тебя тогда!

Отец побледнел.

— Ты Корнелия?!

Вопрос был глупым, имя женщины было названо ранее, но никто в зале не удивился.

— Вспомнил! — хмыкнул Сеян. — А говорил «нет»!

— Прошло более тридцати лет, консул! — твердо сказал отец. — Когда я в последний раз видел эту женщину, мне было шестнадцать.

— Но ты ее знаешь?

— Она моя дальняя родственница.

— Какие отношения вас связывают?

— Я ее ненавижу.

— За что?

— Она отравила мою мать, чтобы занять ее место. По ее наущению отец отослал меня из Рима под присмотр отставного легионера. Я прожил одиннадцать лет на ферме, так больше не увидев отца. К тому же он подписал «эманципацио», лишив меня наследства. В этом я тоже вижу влияние этой женщины. Когда мне исполнилось шестнадцать, Корнелия отравила моего отца и завладела его богатством. Я, единственный сын всадника, одного из богатейших людей Рима, был вынужден поступить в легион, чтобы не умереть с голоду. Эта женщина разрушила мою жизнь. Ты считаешь, консул, что после всего того, что она сделала, я вступил бы с ней в заговор? Найдется ли хоть один человек в Риме, который поверит этому?

В зале стало тихо. Речь отца была не просто смелой, она прозвучала, как обвинение.

— Что скажешь? — обратился Сеян к Корнелии.

Старуха молчала.

— Говори! — нахмурился консул. — Это правда?

— Я отравила их! — вдруг выкрикнула старуха. — Это правда. Почему он должен жить в довольстве и богатстве, а мои дети — в нищете?! Разве его отец добыл свое золото честно? Он предавал людей, посылал их на смерть и завладевал их имуществом! Разве не так?

— Моя мать никого не убивала! — воскликнул отец. — Она была доброй и добродетельной!

— Люди, которых твой отец обрек смерти, тоже не убивали! Тем не менее, их зарезали.

— Эти люди были преступниками! Они выступили против императора Августа, и Цезарь приговорил их к смерти. Мой отец только помог их отыскать.

— Враги Цезаря — враги Рима! — в голосе Сеяна звучал металл. — Тот, кто помог отыскать врагов, заслуживает награды. А какая награда причиталась тебе, женщина?

— Если б ты знал, консул!.. Его отец заставлял меня делать такое!.. Каждый день… Распутный старик!

— Ты могла уйти.

— Обречь своих детей на нищету?

— Но ты терпела одиннадцать лет!

Корнелия замолчала.

— Отвечай! — раздраженно воскликнул Сеян.

— Позволь мне, консул!

Сеян удивленно глянул на подошедшего Юния.

— Говори!

— Дорогой из Лугдунума у меня было время поговорить с префектом Корнелием. Мне показалась странной внезапная смерть его отца. Я попросил рабов из канцелярии проверить записи. Вот! — Юний достал из-за пояса свиток.

— Что это?

— «Адопцио». Марк Корнелий Назон усыновил Луция Корнелия, то есть принял его обратно в семью. Он сделал это за два дня до своей смерти.

— Будь он проклят! — завопила старуха. — Мне сказал, что только собирается!..

— Почему же наследство досталось Корнелии? — удивился Сеян.

— Луций Корнелий Назон не знал о свитке. О нем никто не знал, кроме свидетелей и чиновника, составлявшего документ. Марк Корнелий попросил всех хранить тайну и оставил «адопцио» в канцелярии. Там его и нашли сегодня.

— Зачем ты оговорила префекта, женщина? — повернулся Сеян к Корнелии. — Ты утверждала, то Луций Корнелий Назон писал тебе письма, в которых оскорблял великого Тиберия, а также выражал желание всячески содействовать убийству императора. Писем не оказалось, но ты заявила, что уничтожила их из опасения перед наказанием, однако помнишь их содержание. После того, что мы здесь услышали, трудно поверить, что префект писал тебе. Ты лгала! Ты завладела чужим наследством, твои сыновья жили в довольстве и роскоши. Они погрязли в распутстве. Думаю, они превзошли в нем несчастного старика, которого ты отравила. Чего им не хватало?