Анатолий Дроздов - Изумруд Люцифера

— Он что-нибудь им наврет.

— Не сможет. Когда их найдут, то подумают, что пьяные. Потом будут искать яд, которым их опоили. Пригласят психиатра, но это не обычный гипноз… В городе есть только один человек, кроме меня, который сможет понять, что их сурочили и помочь, но вряд ли они догадаются к нему обратиться.

— Ты — умный. Все рассчитал. А я стояла перед ними, как рабыня на невольничьем рынке, и ты сидел совсем чужой… — Рита захлюпала носом.

— Посмотри на меня! — попросил он.

— Не буду!

— Почему? — удивился он.

— Ты меня заколдуешь. Как их.

— Что за глупости! Заколдованная ты мне не нужна. Иди сюда, воробышек!

Он ласково потянул ее за руки, и Рита, сама не зная как, оказалась у него на коленях. Она тихо всхлипывала, уткнувшись мокрым лицом ему в плечо, а он бережно гладил ее по спине. И ей было тепло и радостно, как в детстве, когда она, кроха, ударившись, сидела также на коленях отца, хныкая и жалуясь, а он гладил ее по спинке, ласково целуя и утешая…

— Ты обещал мне все рассказать…

— Доброе утро!

— По-моему, уже не утро.

— Для тех, кто только проснулся, утро.

— Не надо подкалывать. Я долго спала?

— Триста километров по спидометру.

— Противный!.. Ты обещал. Рассказывай!

— Наверное, надо издалека…

— Опять про прадеда Кузьму?

— До Кузьмы еще восемьсот лет. Это Франция, второе тысячелетие от Рождества Христова. Точнее, XII век. Еще не единая страна. Та часть, что к северу от реки Луары называется страна «ойль». Ей правит король. К югу от Луары лежит страна «Ок», или Окситания, которой владеют графы Тулузские. Страна «ойль» — бедная, раздираемая междуусобицами, неграмотная. Страна «Ок» процветает. Здесь нет крепостного права, жесткого сословного деления: дворянин может жениться на мещанке и наоборот; городами правят не столько феодалы, сколько избранные магистраты, здесь спокойно живут и богатеют евреи, которых уже преследуют по всей Европе, здесь расцветает искусство трубадуров. Слышала про них?

— Учили в университете. Этот… Бертран…

— Де Борн… Пейре Видаль, Жиро де Борнейль, Пейре Кардиналь… За четыреста лет их было около пятисот. Представляешь, пятьсот трубадуров!

— А ты откуда все это знаешь?

— Я же филолог. Изучал. И вообще, собирался стать переводчиком поэзии трубадуров.

— С французского?

— С окситанского. В стране «Ок» говорили на окситанском, или прованском языке. Уже тогда, в XI–XII веках он, если не считать латынь, был языком большой литературы в Европе. Настолько, что Данте даже собирался писать свою «Божественную комедию» на окситанском.

— Ты знаешь окситанский?

— Я собирался переводить с языка оригинала.

— Разве у нас его преподавали?

— Его и сейчас не преподают. Сначала я выучил французский.

— Ты знаешь французский?

— Подзабыл немного, но когда-то знал в совершенстве.

— Ну, Телюк!.. Никогда бы не подумала. Так что с окситанским?

— Преподаватели наши ездили во Францию, я дал денег и попросил привезти мне учебник и словарь окситанского. Поэтому я не говорю на нем. Не слышал никогда. Только читаю и пишу. Для перевода достаточно.

— И много перевел?

— Не очень. Сложно было достать оригинальные тексты. А потом появилась семья, и стало не до переводов…

— А что со страной «Ок»?

— Страна процветала. Граф де Фуа и король Арагона вели переписку в стихах, в то время как король Франции Филипп-Август едва мог нацарапать свое имя. Все было хорошо, пока католическая церковь не обратила внимание на катаров.

— А это еще кто?

— Катары, с греческого, «чистые». Еще их называли альбигойцы. Это от латинского albus, белый. Многие считают, что так их звали по имени города Альби, где, якобы, был центр их движения. Но в Альби катаров было мало… Себя они называли Добрыми Людьми и считали христианами, хотя, по сути, ими никогда не были. Они последователи манихейской ереси.

— Какой?

— По имени пророка Мани, жившего спустя два века после Христа. Мани пытался объединить воедино христианство, зороастризм, буддизм и некоторые другие верования. Говорил: «После чего явилось мне Откровение и в последнем поколении даровано было пророчествовать мне, Мани, посланцу Божьему.» Его казнили после страшных пыток в Индии… Катары были очень набожны и вели аскетический образ жизни. Они не лгали, помогали другим. У них был лозунг: «Вера без добрых дел мертва!» Поэтому их уважали и любили. Даже правители.

— Чем же они не угодили католической церкви?