Кристина Камаева - Сон о золотом драконе. Книга первая. Аша

Кшейт и Расвед уселись у костра.

– Не любишь ты Ённу, – вздохнул кшейт. – Почему?

– Я порядок люблю, – не раздумывая, ответил Расвед. – Мы в клане по правилам живем. А у майяви правил нет. Ладно, Ённа, она не с нами живет. А ты хочешь проходимку блудливую у нас поселить. На кой она нам? Нутром чувствую – будет смута!

– Ты не баба, не гадалка, чтобы нутром чувствовать, – усмехнулся кшейт. – Понятно, не затем беру, чтобы постель мужикам грела. Майяви лечить умеют, погоду заранее знают, от опасности увести могут. И зверя чуют за версту, и дракона распознать могут.

– Не понравилась она мне. Даже если правду о ней говоришь, беду она привлечет в клан. Одна надежда – Ятрим добьет ее своим рвением. И так уже хворая была, едва дышала.

Кшейт захохотал, поперхнулся, глаза заслезились.

– Ну и шутки у тебя!

Он вытащил из котла половинку разваренного кролика и вонзил в нее крепкие зубы. Высоко в небе заблистали звезды: ярко-розовая Тала и сиреневая Тилвила. Ночь Ярких настала.

Ятрим распустил Аше пояс, аккуратно стащил с нее куртку и блузу. Одежда ее была необыкновенно приятна на ощупь. Девушка не шевелилась. Он залюбовался ее обнаженной грудью. Слов нет, хороша! Распутал ткань, что служила ей юбкой. Странно, что придется войти в нее обморочную или спящую, но он, конечно, справится.

Восторженный, он погрузил пальцы в золотые завитки волос. Как можно такую отвергнуть? Ятриму показалось, что она вздохнула. От света самых почитаемых на Иде звезд ее обнаженная кожа заалела. Ятрим нежно погладил бедра, провел губами по теплой коже грудей, сосками устремленных к Ярким. Он сам покраснел и сладострастно вздрогнул от предвкушения. Звезды ждали, и Ятрим не стал медлить. Она застонала, откликнулась. Он обрадовался – ожила! Но уже не останавливался, не сбивался с ритма: «Получи, Одаренная! Вот тебе! Я же тебя спасаю, правда? Я тебя век спасать готов. Пусть видят Яркие. Пусть завидуют!»

Аша приоткрыла затуманенные очи. Тело ее оживало быстрее, чем сознание. Вбирало толчки, радовалось. Свершилось, не брошена, не оставлена в эту важную ночь. Вся – в служении Ярким, как издревле заведено. Да не погаснет никогда благое пламя любви! Она не могла видеть ясно лицо Ятрима, но он казался ей совершенным, как Бог, прекрасным, как сон о Золотом драконе. Пусть никогда не иссякнет его благодатное семя!

– Гляди-ка! – кшейт Зубр указал Расведу на небо. Тала и Тилвила пульсировали, сверкая ярче, чем обычно. Свет расходился от них, расцвечивая ночное небо лиловыми всполохами. – Видишь? Видишь? – радовался кшейт. – Живая!

Ённа остановилась на тропе в лесу, чтобы понаблюдать за редким явлением. Ожившие звезды посылали друг другу приветы – объятья шириною в небо. По иданским преданиям Тала и Тилвила были первыми влюбленными, вознесенными на небо. Говорили, что порой они ссорятся, тогда звезды меркнут подобно тлеющим уголькам, и на Иде наступают темные непроницаемые ночи. Иногда же, их горячие лучи тянутся друг к другу и рассеивают тьму – значит, их страсть разгорелась не на шутку. Но ярче всего сияют Тала и Тилвила, когда на Иде зарождается новая любовь.

Ятрим лежал на траве в обнимку с Одаренной. Он наблюдал небесные танцы и думал, что все это происходит у него в голове. Наверное, ее снесло от счастья. Одаренная выздоровела окончательно и, приподнявшись на локте, любовалась своим спасителем. Настоящий красавец: статный, ладный, синеглазый, волосы русые до плеч. Не чета тому лопоухому недоумку. Ее глаза лучились благодарностью.

– Прости, что не станцевала для тебя, – маленькая ладонь коснулась его щеки. – Я уже стояла на ладье смерти. Спасибо, что забрал меня!

Вид у спасителя все еще был ошарашенный. Может, он ее не слышал?

– Скажи что-нибудь, – попросила Аша.

Ятрим прикрыл вдруг глаза и продекламировал вдохновенно:

Ты вся горишь, твой Лотос пышет,

Я напряженный и тугой.

Пусть Небо смотрит, пусть услышит:

Я принимаю жребий свой!

И бьюсь упругий и счастливый,

Твой грот утех, заполоня.

Волна вздымается игриво:

Прими меня, прими меня!

Я брызну вожделенной влагой,

Как перламутровой росой,

И вдруг с приветственною тягой

Меня обнимет Лотос твой!

Свершилось, Небо покачнулось,

И, рассыпая звезд букет,

Как к талисману прикоснулось,

Благословило наш дуэт.

Девушка засмеялась, не ожидала такого признания.

– Ты поэт?

– Поэт, – наконец-то, он посмотрел на нее. – Как тебя зовут, Одаренная?