Алексей Тестон - Виртуал. Часть 2. Карантин

– Вера, когда начнём работать, я снова буду строгим!

– Ладно вы, Захар Андреевич, я к вам в доверие втираться буду. Глазками моргать.

– Это она умеет.

– Семён, как тебе не стыдно выдавать мои тайны?

– Знаете древнейшую песню человечества про космонавтов и космос?

Рябинин ударил по струнам:

Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе

Земля в иллюминаторе видна…

Как сын грустит о матери, как сын грустит о матери

Грустим мы о земле – она одна

А звезды тем не менее, а звезды тем не менее

Чуть ближе, но все также холодны

И, как в часы затмения, и, как в часы затмения

Ждем света и земные видим сны

И сразу несколько человек подхватило припев:

И снится нам не рокот космодрома

Не эта ледяная синева

А снится нам трава, трава у дома

Зеленая, зеленая трава

Монро смотрел на своих сотрудников, весело подпевающих Захару и рассеяно улыбался. Ему вспоминались зелёные луга на месте будущего Царьграда. Неслух, привязавшийся к нему как сын, которого он и любил как сына, который был ему дороже всех на свете, и потеря его осталась для него самым большим рубцом. Старейшина поселения, смотревший на него как на бога. Там он был Олексой. И это имя было ему ближе, чем Поль Иванович Монро. Там он был защитником своего народа, царём и Богом, там у него было всё. Осознание, что всё это нереально, вымышлено, оставалось только осознанием, но подсознание не воспринимало действительность. Монро не помнил ни своих родных, ни своих друзей, он не помнил даже себя. Он был Олексой и, реальность того мира была ближе, чем этого.

Монро не заметил, как кончилась песня, как наступила тишина, как все взоры были обращены на него.

– Что такое?

– Вы плачете, Поль Иванович.

– Правда. Это случайная слеза, – Поль провёл ладонью под глазом. – Не обращайте внимания, ребята.

– Вы что-то вспомнили грустное?

– Скорее безвозвратное.

– Скажите, а вы бы хотели снова вернуться в капсулу?

– Временами, да, но проблема в том, что я хотел бы вернуться на зелёные холмы Царьграда. Великой столицы моего царства, чтобы скакать там навстречу ветру со своими дружинниками. Со своим сыном. А в капсуле нет гарантий возврата в тот мир, есть гарантия ухода из этого. Чувствуете разницу?

________

Кабинет Монро. Рябинин в кресле, крутит в руках ручку. Поль, заложив руки за спину, ходит вдоль окон.

– Прости, уже спрашивал тебя, кажется. Не очень понял твой ответ, – начал Рябинин.

– Говори, Захар, – Монро остановился напротив кресла.

– Мне не понятно, зачем ты решил продолжить именно эти исследования. Ты мог бы сделать массу полезного для общества, с твоим багажом знаний. Ты ведь единственный человек, проживший мозгом несколько тысяч лет. Неужели тебе нечего дать человечеству? Может быть новое устройство общества, технические открытия? – Рябинин положил ручку на журнальный столик и посмотрел на Поля, который немного поджав нижнюю губу, кивал в такт его вопросов.

– Ты всё? – спросил Монро, немного помолчав.

– Всё.

– Тогда слушай, – Поль продолжал стоять, раскачиваясь с носка на пятку. – Человечество достигло определённых положительных результатов в своём развитии. Результаты неплохие, а на самом деле потрясающие. Мы наконец-то научились жить без войны, убийство человека человеком может носить исключительно случайный характер. Есть масса недочётов, но в целом общество развивается ровно, уверенно и грамотно. Что-то менять, тем более кардинально, я не вижу смысла. То есть это возможно, но это не важно, не имеет принципиальной необходимости, когда все сыты, обуты, одеты и в безопасности.

Монро повернулся и пошёл вдоль окон, продолжая говорить.

– Что касается технических предложений, которые я мог бы сделать, это возможно. Но это тоже не принципиально по времени, на досуге что-нибудь набросаю в интернет для студентов, они быстро мысль разовьют. Но!

Поль остановился снова против кресла с Рябининым.

– Я столкнулся с тем, что является действительно важнейшим и интереснейшим. Я хотел бы назвать это биологическим прогрессом человечества. Новый рывок, в новую реальность. Новые люди и новые возможности, не в переносном, а в буквальном смысле новые люди и новые возможности. Это самое захватывающее дело, у истоков которого мне доводилось стоять последние сотни лет. Его нельзя и не нужно отодвигать. Такого прогресса, такого развития у людей ещё не было.