Лакедемонская Наталья: Наемники Нэсса 3: Перерождение

– С тобой все в порядке? – спросила Яся.

Некоторое время военный молчал, потом убрал руки с лица и ответил.

– Нет.

Ярослава села рядом с ним и погладила по руке.

– Мне снятся кошмары, – после долгого молчания признался Герард.

– Какие? – сочувственно спросила девушка.

– Один и тот же. Я прихожу домой с работы, а тебя нет. Начинаю искать, а дом пуст, словно тебя в нем никогда и не было. Звоню Терезе, начинаю расспрашивать, а она не понимает, о ком я говорю. Я понимаю, что выдумал тебя и просыпаюсь от… от боли, – тихо проговорил мужчина.

– Ты не выдумал меня, я здесь, с тобой, – мягко проговорила Ярослава и поцеловала Герарда в щеку, – А вот то, что тебе в страшных снах снится Тереза, тревожный признак, – шутливо добавила она.

Герард повернулся к Ясе и взял ее лицо в свои ладони.

– Понимаю, что невыносим, но ничего не могу с собой поделать. Если он появится или попытается забрать тебя, за себя не ручаюсь. Я не люблю тебя, я тобой одержим. Моя ревность граничит с ненавистью к нему.

Слова Герарда напугали Ярославу, девушка кивнула и пошла на кухню. Через несколько минут она вернулась с кружкой горячего чая.

– Попей горячего, мне всегда помогает успокоиться.

Военный с благодарностью принял чашку и отпил.

Ночные откровения изменили планы Ярославы на пятницу. Она написала Тихоне, что не сможет пойти вечером в Шторм.

С этого дня девушка не делала попыток вырваться на свободу. Герард отвозил ее на работу, а вечером заходил за ней прямо в кабинет. На тренировки и обратно девушка тоже ездила в сопровождении. Телефонные разговоры и переписка тоже были под бдительным контролем Герарда. Любая девушка давно бы вышла из себя, но нелюдимая Ярослава не особо нуждалась в обществе других людей и была малообщительна, что помогало выдерживать все ограничения. Чрезмерная бдительность Герарда отразилась и на жизни собаки. Теперь Стенли не позволялось весь день разгуливать по Милитари и ошиваться в Шторме. Военный запирал пса на весь день в доме. Вечером, поужинав и отдохнув, Герард и Ярослава отправлялись на совместный выгул собаки. Эти прогулки нравились девушке, а уж о Стенли и говорить нечего. Просидев большую часть дня в четырех стенах, пес носился вокруг хозяев как угорелый, не в силах исчерпать поток накопившейся энергии. Постепенно все привыкли к новому образу жизни и не спорили с главой семьи.

В один из воскресных дней в дверь дома Герарда и Яси позвонили. Это был небывалый случай, поскольку гостей Герард никогда не принимал.

– Я открою, – крикнул намеревавшейся открыть Ярославе Герард.

Девушка подождала мужчину. Тот распахнул дверь и застыл. Ярослава вынырнула из-за спины хозяина дома и тоже замерла.

– Я мерзну, – недовольно проговорила стоящая на пороге Тринидат.

– Ой, прости, проходи конечно, – спохватилась Ярослава.

Герард настороженно отступил.

Из глубины дома, заслышав звук любимого голоса, цокая когтями, уже мчался пушистый ликвидатор.

– Мой красавчик, – промурлыкала Трини и расплылась в улыбке.

Пес вертелся, подпрыгивал и почти повизгивал от радости.

– Он даже меня так не встречает, – обиженно сказала Ярослава.

– Это потому, что вы его обижаете, – укорила испанка, – Дома сутками коптите, свободы лишили.

Стенли лизал Тринидат руки, щеки и даже колени. Такого щенячьего восторга Яся не видела давно.

– Я заждалась тебя, мой сладкий, в своей забегаловке. Решила, раз ты под домашним арестом и ко мне не приходишь, я к тебе приду, – просюсюкала гостья.

Герард закатил глаза и ушел на второй этаж. Трини проводила его недовольным взглядом, потом разделась и понесла свою сумку на кухню. Открыв холодильник, испанка по хозяйски начала выгружать содержимое на полки и инструктировать Ярославу.

– Это свежий бекон, еще вчера хрюкал, только не увлекайся, свинина все-таки. В этом лоточке свежая говяжья вырезка…

Стенли нетерпиливо тыкал мордой в бок гостье и поскуливал. Вид у него был такой, словно в этом доме его угнетают и морят голодом не меньше недели. Казалось, еще мгновение и пес упадет в голодный обморок. Он даже начал театрально прихрамывать и клонить голову на бок.

– Что они сделали с тобой, мой пупсик, – простонала Трини и обняла умирающего.

Тот без зазрения совести продолжал притворяться.

– Совести у тебя нет. Даже не представляла, что ты такой подхалим, – возмутилась Яся.

– Ничего не подхалим, – потрепав за щеку пушистого актера, промурлыкала Тринидат, – Просто ласку любит.