Эдуард Байков - Пурпурный занавес

– Хорошо, хорошо, – легко согласился ведущий. – Ну, а портрет, про который вы начали? Он – не секретный?

Аналитик чуть усмехнулся:

– Думаю, нет. Вероятнее всего, со следователями, ведущими дознание, уже плотно работают психологи и психиатры. Я же по своему разумению могу лишь дать предположительный портрет. Он таков: убийца, скорее всего, является мужчиной молодого или среднего возраста – от двадцати до сорока лет; он крепко сложен, владеет приемами рукопашного боя; он, несомненно, личность психопатическая, но при этом хорошо организованная, он аккуратен и педантичен; вероятно, имеет высшее образование и… извините, следующее соображение я оставлю при себе, оно слишком смелое.

– Опять оперативная тайна?

– Нет, моя собственная.

– Вы нас интригуете… Но я, конечно, не смею настаивать. Скажите, пожалуйста, вот что: неужели вам удалось составить данное описание на основании тех сведений об убийствах, что просочились в прессу?

– В основном да, но не только.

– Поясните?

– Пусть это тоже останется моей маленькой тайной…

Диктор хотел что-то сказать, но тут ему, видимо, просигналили из-за камеры, он только развёл руками:

– Мы бы ещё рады были побеседовать с Евгением Петровичем, но как сами понимаете, эфирное время ограничено, и мы вынуждены сейчас сделать рекламную паузу. Оставайтесь с нами!

И пошла реклама.

Гордеев выключил телевизор, откинулся на спинку кресла.

Вот ведь не было печали. Откуда такие уроды берутся?..

Николай попытался понять, что двигало этим изувером, ради чего тот закалывал людей? Осуществлял некий, лишь ему понятный план? Или время от времени слышал «голос», заставлявший убивать и убивать?.. Рехнулся на сексуальной почве? Но тогда почему не насиловал, не кромсал свои жертвы, не мучил… Он просто резал людей, точно и аккуратно. За каким хреном?.. Да разве поймешь логику психопата!

Николай оставил неприятную тему, решив, все же перед сном навести порядок хотя бы в кладовке. Легко поднялся, зевнул, потянулся, и направился в прихожую. По пути заметил треснутое стекло в наружной форточке и взял себе на заметку – в ближайшие же дни заказать и заменить, равно как и стекло балконной двери.

Подойдя к кладовке, отворил дверцу. Та жалобно скрипнула.

И ледяным холодом пронзило все тело, оборвалось дыхание – внутри стоял человек.

Мгновение! – и испуг улетучился. Николай чуть не рассмеялся нервно. Со страху он принял висящую на крючке дядину шляпу, под ней пальто на плечиках и еще ниже – сапоги за человеческую фигуру. Тьфу ты, твою мать!

Нервишки пошаливают, точно. С чего бы это? Впечатление от недавней смерти? Квартира, где стоял гроб с покойником?.. Но ведь это же дядя, родной дядюшка, при жизни – часовщик из мастерской, рядовой гражданин, житель города. Не чернокнижник же он, в конце концов, не колдун?!

В гудок все эти суеверия и предрассудки! Так и тронуться можно, того и гляди, крыша поедет… Тут лучше всего тяпнуть сто грамм и на боковую. Но Коля не был любителем крепкого, пивком-то, если и баловался, то редко.

Редко… Редко, да метко. А вот сейчас, пожалуй, как раз тот случай.

Недолго думая, Гордеев оделся и вышел из дома, направил стопы к «комку» неподалеку. Потом ещё немного прогулялся, а спустя полчаса уже прихлебывал прохладное пиво на кухне, хрустел чипсами.

Дурь прошла, ему стало стыдно и смешно. Вон какой лоб вымахал, а зашугался темного угла, как пацан, наслушавшийся страшных историй на ночь… Тут он припомнил эти все истории из своего детства, про «чёрную руку», про зловещего соседа, и развеселился совсем.

– Вот так-то, Николай Григорьевич, – неизвестно зачем сказал он и сделал большой глоток.

И что-то со звоном грохнулось в прихожей.

Николай поперхнулся, едва не выронил бокал из рук. Сердце подпрыгнуло!

Он ринулся из кухни и остолбенел.

По всему полу были рассыпаны осколки зеркала.

С минуту Гордеев стоял, глядя на пустую раму трюмо, на разгром на полу, затем механически повернулся, принес с кухни веник с совком и принялся так же машинально заметать мусор – руки противно тряслись.

Потом он несколько пришёл в себя.

Вот чёртова квартирка!.. Все, завтра же надо будет пригласить батюшку из церкви, пусть освятит. Сам-то он нехристь некрещеный, вот заодно и потолкует на сей предмет со святым отцом.

Так разволновался, что вышел на балкон, долго стоял там, курил, смотрел на огромный, в полнеба закат. Вроде бы успокаивался.

Выкурил три сигареты. Затянувшись глубоко в последний раз, он шумно выдохнул дым, сплюнул за перила, сказал вслух: