Руслан Тенишев - Демон из Стеклянной Башни

– Не так быстро, молодой человек, не так быстро. Если есть запись, значит должно быть и завещание – с этими словами миссис Хьюстон неспешно встала со своего кресла и так же неспешно отправилась снова в комнатку, расположенную за металлической дверью.

На этот раз она находилась в этой полутемной комнатке не так долго, как в первый раз, и уже через пару минут миссис Хьюстон объявилась в дверях с небольшим листочком бумаги в руках. Это было завещание Теодора Милтона, человека, недавно усопшего, труп которого бесследно исчез этой ночью.

Городской нотариус снова расположился за своим массивным столом, надела очки и, развернув клочок бумаги, принялась читать вслух.

– Я, Теодор Фредерик Милтон, пятидесяти одного года от роду, проживающий по адресу…, находясь в трезвом уме и твердой памяти, – речь миссис Хьюстон была наполнена пафоса, она наслаждалась драматургией ситуации. – Завещаю все свое имущество, которое только будет принадлежать мне на момент моей смерти, своей дочери – Саре Теодор Милтон, проживающей по адресу…

Окончив чтение, миссис Хьюстон вопросительно взглянула на младшего инспектора Редлиффа, который восседал напротив нее и сам не знал, как реагировать на полученную информацию.

– Что скажите, мистер Редлифф?

– Я пока и сам не знаю, как это может сказаться на ходе нашего расследования – честно признался инспектор – Но информация очень важная. Не могли бы вы, миссис Хьюстон, сделать для нас копию этого завещания?

– Конечно, мистер Редлифф – с этими словами нотариус сняла трубку телефона и вызвала к себе помощника, давешнего неуклюжего верзилу.

Верзила тут же объявился в дверном проеме и, получив инструкции, удалился восвояси.

– Есть еще какие-нибудь распоряжения насчет завещания? – спросила миссис Хьюстон.

– Миссис Хьюстон, а кто-нибудь из семьи Милтонов, кроме, разумеется, самого Теодора, знает о существовании этого завещания?

– Пока нет – торжественно проскрипела нотариус. – Но в случае обращения к нам кого-нибудь из родственников или их поверенных мы обязательно уведомим всех членов семьи Милтонов об этом.

Редлифф не знал, что делать, но инстинктивно чувствовал, что содержание завещания не должен знать пока никто, кроме конечно, полиции. Несколько секунд он колебался, нотариус продолжала вопросительно смотреть на него. Наконец, Дик решился.

– И еще, миссис Хьюстон, могли бы вы подержать завещание у себя, не разглашая его содержания никому. Повторяю – НИКОМУ. Кто бы к вам не обратился.

– Даже тем, кого оно напрямую касается?

– Тем более. Никто не должен знать содержания завещания. Хотя бы несколько дней.

– Сколько? – деловито поинтересовалась городской нотариус.

– Так, сегодня суббота… До понедельника надо продержать точно, а там я вам позвоню и сообщу наш план дальнейших действий.

– Хорошо – с пониманием кивнула нотариус, придав себе вид крайне заговорщицкий, будто то, на что она согласилась, было очень опасно для её жизни.

Сразу было видно, что миссис Хьюстон любит подобного рода таинственные истории, а сейчас она была, своего рода, в самом центре событий и это ей весьма льстило.

– Да, миссис Хьюстон, – немного помолчав, добавил Редлифф – Если кто-то в этот самый период времени поинтересуется у вас информацией о завещании и его содержании, прошу вас немедленно сообщить мне лично. Вот номер моего сотового и рабочего телефонов.

Дик протянул городскому нотариусу свою визитную карточку. В это самое время в кабинет миссис Хьюстон вошел верзила и протянул младшему инспектору копию завещания Теодора Милтона. Редлифф поблагодарил верзилу, подшил копию к протоколу допроса нотариуса и вернулся к разговору с миссис Хьюстон.

– Миссис Хьюстон, вы меня поняли?

– Конечно, мистер Редлифф – зачем-то полушёпотом произнесла нотариус и снова таинственно, с пониманием дела, кивнула Дику – Сделаем все от нас зависящее.

Редлиффу не терпелось закончить этот непонятный и неприятный ему разговор. Он быстренько дописал протокол, сунул бумажку на стол нотариусу и пробурчал что-то нечленораздельное о том, мол, что надобно бы расписаться.

Миссис Хьюстон аккуратно взяла протокол ее допроса, тщательнейшим образом изучила его содержимое, потом извлекла из кожаного футляра с тиснением золотое перо и поставила свою подпись.

– Видите ли, это подарок близкого человека – извиняющимся голосом сказала она, указывая на перо, – использую его только в исключительных случаях. Сейчас думаю, именно такой случай.