Сара Гэйли - Магия лжецов

Заклинание не сработало.

Так говорилось в файлах. Мне хотелось в это поверить, хотелось найти подтверждение тому, что подобное может случиться только с людьми, которые владеют магией от рождения – или когда им даются способности. Это было бы чуть больше похоже на справедливость. Я не горжусь такими мыслями, и в особенности потому что я оказалась посреди кампуса, где было полно детей, совершенствующих свои магические способности.

Но разговор сейчас не о том, чем я горжусь.

В папке, которую дала мне Торрес, были не только фотографии ужаса, выходившего за рамки моей бурной фантазии, но и копия отчета с отпечатанным сверху логотипом Национального магического следственного управления: россыпь листьев – вероятно, ольхи или чего-то похожего по символике – над остроконечным полумесяцем, а под ними – рука с растопыренными пальцами. Долгое время я смотрела на логотип, разглядывала лежащие на ладони семь звезд и раздумывала над его значением. Но оно, наверное, будет понятно только тому, кто все школьные годы провел в месте вроде Осторна.

Отчет порадовал меня еще меньше, чем эмблема. В нем утверждалось, что смерть Сильвии наступила в результате «неверно выбранного теоретического заклинания, призванного облегчить мгновенное физическое перемещение».

Сегодня утром я очень долго простояла под горячим душем, стараясь рассеять окутавший мой мозг туман и понять значение этих слов; в конце концов я пришла к выводу, что Сильвия, вероятно, пыталась телепортироваться, но у нее ничего не получилось. Или хотела трансформировать себя, а в итоге разрезала свое тело пополам. В любом случае это, как мне казалось, не имело особого значения. Было важно одно: Сильвия Кэпли пыталась сделать нечто невозможное, поскольку считала, что законы существования этого мира к ней не относятся. И поплатилась за это. Вот и все, – как убеждал меня отчет.

От дома для сотрудников до школы я специально выбрала путь подлиннее, чтобы немного подышать свежим воздухом, проветриться и избавиться от остаточных паров джина. А еще, говорила я себе, эта прогулка даст мне возможность осмотреть территорию – вдруг кто-нибудь прятался там, где ему не положено быть, и нацарапал на стене слова «я убийца». Я рассеянно почесала пластырь, который удерживал свежий бинт на ноющем до сих пор плече. Оно адски зудело, и единственное, что не позволяло ране заново открыться, – это наложенная повязка. В воздухе было свежо и пахло дымом, но ветер, вместо того чтобы прочистить голову, царапал виски и скрежетал, как песок на зубах, усиливая головную боль. Однако я продолжала глубоко дышать и твердить себе: все хорошо. Все в порядке.

Пока я по широкой дуге пересекала лужайку, утреннюю тишину нарушил звук, похожий на хрустальный звон. Только стены школы заглушили внезапно поднявшиеся суматоху и гвалт – ученики выбегали с первого урока. В основании черепа у меня поселилась головная боль, и я только порадовалась, что нахожусь на безопасном расстоянии от хлопавших дверей шкафчиков, скрипа обуви по линолеуму и ослепительных вспышек беззаботной юности.

К тому времени как я оказалась внутри здания, мелодично прозвенел второй звонок и большая часть учеников, к счастью, снова разошлась по классам. Я шагала по коридорам в сторону кабинета Торрес, чувствуя себя прогульщицей. Вот-вот кто-нибудь спросит, где мне сейчас положено находиться. Я думала, что запомнила дорогу к приемной, но голова раскалывалась, и я повернула не туда. Затем от волнения сделала еще несколько неверных поворотов и запуталась окончательно. Когда я в очередной раз вышла из-за угла, все окружающее вновь приобрело знакомые очертания, и я уже решила, что на правильном пути, но нет. Я очутилась не у кабинета директора, а у вчерашнего ряда шкафчиков.

И я была не одна.

Мальчишка, которого я видела в кабинете Торрес, стоял там, где день назад была я, его пальцы обводили букву «м» в имени Саманты в дюйме от металлической поверхности – он боялся обжечься. Волосы по-прежнему лежали в невообразимом беспорядке. Он был высоким и тонким, но при этом не сутулым – что-то в его осанке излучало уверенность. Он казался по-подростковому костлявым, но в нем уже угадывались очертания будущего мужчины, которым он станет через шесть-семь лет. Складывалось ощущение, будто он стоит на пороге чего-то важного. Или на краю пропасти и смотрит вниз.

«Итак, – подумала я. – Пора браться за работу».

– Ты знаешь, кто это сделал? – спросила я. Парнишка – Дилан , вдруг вспомнила я, точно, Дилан проблемный – от звука моего голоса резко подскочил и огляделся по сторонам в поисках учителя, который заставит его идти на урок, или того, кто может на него накричать.