ЛенаФуксия - Несмотря на расстояния и время

Зато на записи хорошо видны лица «потерпевших». В ракурсе сверху и сбоку они выглядят ещё глупее, чем я их запомнила.

Усмехнулась, похоже, камеру включил бугай-привратник, после того как ушёл из кабинета, иначе было бы видно, как я входила. Как я ушла, камера поймала тоже криво и без лица. Если бы я хотела подправить плёнку, уничтожая улики, то лучше бы сделать не смогла. Эти идиоты – мои тайные агенты!

Радость длилась недолго: они, безусловно, идиоты, а я-то кто? Как можно было идти на разборки и не подумать, что там могут быть камеры? Это полная профнепригодность, как сказал бы шеф. Интересно, он меня узнал на видео? Что-то мне подсказывает, что узнал. Задание несложное, а он поручил его мне. Вспомнила его странный взгляд, когда выдавал задание. Точно узнал! Ой, стыдоба…

Прочитала заявку банка. Никакой лирики и апеллирования к беде потерпевших, просто хотят проверить защиту, определить, возможно ли такое списание, и усилить защиту, если подобное возможно.

Приступила к проверке банковской защиты – запустила программку.

В дверях с кружкой кофе появилась Крис – девушка из группы Олафа, мы с ней почти подруги, во всяком случае, у меня есть её номер телефона, а у неё мой.

– Шеф сказал, что ты интересуешься ограблением в Сен-Тропе, – без приветствия начала она.

– Ну, не то чтобы интересуюсь, просто он меня привлекал, и я даже выдвинула версию произошедшего…

– Знаю, знаю – плащи-невидимки. Я, кстати, уверена, что ты права. Съёмка велась на цифровую камеру, поэтому о дефектах плёнки речь идти не может. И дефект плёнки не может следовать за машиной по тротуару, а то, что он на тротуаре, видно невооружённым глазом. Кстати, рассматриваем версии, зачем Олаф обесценил твою идею об ограблении невидимками?

– Самая очевидная – в плаще был он! – Мы расхохотались. – Так что ты хотела? Тебе известна настоящая причина, которую не хочет слушать Олаф?

– Я тут копнула, так сказать, вглубь и вширь, – Крис отхлебнула кофе, – и обнаружила, что уже было несколько похожих ограблений. Я тебе скину свой наработанный материал. Олаф сказал, что раз дело завершили, то ему это неинтересно. Шеф сказал, что ему это интересно, но дело закрыто, поэтому «отнеси материалы Эльсбет, пусть проанализирует, если её это заинтересует».

– Хитрая комбинация из слов – в духе шефа. Вроде как и не задание, но обязательно спросит результат. Расскажи в двух словах, что тебя зацепило.

– Сначала я просто вспомнила, что примерно год назад передавали по новостям о списании неизвестными хакерами со счёта какой-то приморской конторы нескольких миллионов, предположительно прямо из офиса конторы. Я стала искать эту информацию в сети и обнаружила, что таких случаев было несколько. Деньги пропадают со счетов казино и тотализаторов с интервалом раз в год. Мне удалось собрать пять случаев, произошедших в разных странах Европы, поэтому их очень сложно отследить. Во всех этих случаях были посажены ответственные за финансы люди – три финансовых директора и два бухгалтера, потому как было точно установлено, что деньги переводились по их паролям и с их рабочих мест.

– В этом случае тоже единственные подозреваемые – бухгалтер и кассир. Им повезло, что они одновременно были у директора, если бы были в туалете, то алиби так себе, и пришлось бы им расплачиваться с казино своими средствами.

– Вот и я о том же. – Крис снова втянула кофе.

– Да, нашим этим заниматься неинтересно – денег не заплатят.

– Ладно, пойду. Кстати, цветные пряди тебе идут – оживляют причёску, – добавила она уже почти из коридора.

Вот глазастая, нам с Малин показалось, что оставшийся на волосах цвет не бросается в глаза. Придётся полностью перекраситься, особенно учитывая возможную встречу с потерпевшим банком.

Этим же вечером Малин перекрасила меня в пшеничную блондинку, но в банк идти не пришлось. Отделалась программкой, устанавливающий дополнительный контроль над входом в систему банка, которую вместе с отчётом сдала шефу.

***

Малин изящно растянулась на кровати, опершись головой на руку.

После того как она ушла из ночного клуба и стала работать визажистом, она изменилась. Сняла с себя маску тупой провинциалки, с ней стало возможно говорить не только о сексе, еде и нарядах.

К сожалению, после нашего воссоединения мои чувства к ней не вернулись. Я стала тяготиться нашими отношениями, и мы даже стали спать в разных комнатах. Но Малин считала, что у нас всё здорово, и по-прежнему липла ко мне, считая себя верхом сексуальной притягательности.