Олег Берман - Убийство в сердце империи

– Я прекрасно знаю, что ослышаться ты не можешь. Времена меняются, Этцель. Дело, кажется, очень серьезное, – сдержанно произнесла Кристина Шмидт – милое и приветливое лицо криминальной полиции Берлина. Одна из немногих, кто не чурался сотрудников-нелюдей, и сейчас ее серьезный тон говорил о многом. Мешкать действительно не стоило.

Быстро кивнув, мужчина без возраста метнулся мимо стойки в уже закрывающиеся двери уходящего наверх лифта, где буквально столкнулся нос к носу с хорошо знакомым ему и оттого так откровенно нелюбимым персонажем.

Доброе утро, Этцель. «Рада видеть тебя в полном здравии», – высокая женщина с длинными распущенными волосами, доходившими ей до пояса, слегка наклонила голову, приветствуя вошедшего в лифт.

– Тетя, – сухо ответил старший комиссар и встал рядом с родственницей в кабине движущегося на самый верх лифта плечом к плечу, чтобы не встречаться с ней взглядом. По мнению Этцеля, этого было достаточно. Раз встреча проходила наедине, можно было не придерживаться пустого этикета. С одной стороны, пять сотен лет – достаточный срок для того, чтобы смириться с прописной истиной, что родственников не выбирают. С другой стороны, лицемерить круглые сутки на протяжении столетий стоило больших сил, а их как раз у Этцеля и не было. Слишком много негатива было между названой тетей и названым племянником; особенно сложно складывались их отношения в последние двести лет, когда Династии, или, как сейчас было принято говорить, Дому, вздумалось принять участие в захвате мира.

На верхнем этаже здания Главного Полицейского Управления Берлина царила совсем другая атмосфера. Не было здесь ни посетителей, ни рядовых полицейских, ни офицеров. Это место было гнездом подковёрных распрей и интриг. Сюда имели доступ только советники, старшие советники, прочие высшие чиновники и политики. Исключением могли быть только главные комиссары, но даже в этом случае Этцелю нечего было здесь делать. Его же тетушка, судя по ее уверенному виду, была на этом этаже частым гостем. Едва двери лифта открылись, она направилась налево по коридору, хотя поворот направо казался Этцелю не менее логичным. Полицейский остановился в нерешительности.

– Президент не любит ждать! Следуй за мной! – прозвучал холодный голос. Роль ведомого, тем более родственницей, пришлась не по душе Этцелю, но в данной ситуации делать было действительно нечего, и он последовал за длинным и дорогим плащом-накидкой серебряного отлива налево по коридору. Стоило выяснить, в каком качестве представитель его Дома пришел в полицию. Титулов, званий и должностей у тети было предостаточно, поэтому вопрос, за кем именно он следовал сейчас в кабинет директора, был все еще открыт. Поравнявшись с ней, Этцель решил на этот раз сам начать разговор:

– Что привело тебя сюда, Альбрун? Дела Дома или корпорации? – спросил он наконец.

После принятия Закона Дракона, предписывающего планомерные ритуалы перерождения и более тесный контакт со смертными, эльфы занялись делом, доселе cчитавшимся недостойным – торговлей.

Спустя сотни лет из небольших торговых союзов выросли огромные транснациональные корпорации, а торговлей стало заниматься престижно и выгодно. Зачем убивать врага, если можно его разорить? В каждом совете директоров любой крупной компании сегодня можно было увидеть остроухую голову, чей голос был, если не решающим, то весомым. В бессмертии были свои плюсы.

– Дела корпорации и есть дела Дома, Этцель. Все что тебе необходимо было знать, ты мог узнать вчера на ночной видеоконференции, на которой тебя, естественно, не было. Теперь же мучайся неизвестностью, хоть мука и будет скоротечной.

«Один-один», подумал Этцель и ухмыльнулся. Приятно было осознавать, что он не ошибался и неприязнь между ним и большей частью его Дома была обоюдной. За углом тихого и пустого коридора пара наткнулась на стоящий перпендикулярно стол, за которым сидел секретарь президента Полиции Берлина.

– Доброе утро, госпожа Мальтхоф, старший комиссар Мальтхоф, – дежурный костюм, дежурный голос, дежурная улыбка и взгляд, от которого даже бессмертным могло стать не по себе. Непоколебимая верность и готовность служить читались в глазах этого человека средних лет. «Личный адъютант, а не секретарь», – промелькнуло в голове Этцеля. Мужчина встал из-за стола и рукой пригласил следовать за ним. От стола до массивной двустворчатой двери было добрых десять метров, полных приватности, – разговоры в кабинете президента там и должны были оставаться. По старомодному обычаю секретарь постучал в дверь прежде чем зайти внутрь.