Мария Ил - Кельтский Мел

Dashkin. Хорошо видите? Покажу со всех сторон. Это стеклянная капля с длинным хвостиком. Здесь три экземпляра. Не идентичные, но похожие. У вас есть идеи?

30 секунд молчания.

RiderY. Секунду, я знаю, сейчас вспомню. Да!!! Капли принца Руперта! Голландское стекло. Да хранит Бог Wikipedia! Дашка, береги хвост головастика, он хрупкий.

По материалам википедии и других источников

Когда жидкое раскаленное стекло капает в холодную воду, стеклянная капля начинает быстро затвердевать, и затвердевание идет снаружи вовнутрь. Огромные напряжения, возникающие при замерзании стекла в таком направлении и при такой разнице температур, делают свойства стеклянной капли уникальными. Форма застывшей стеклянной капли всегда похожа на головастика с длинным хвостом. Прочность головки головастика чрезвычайно высока. Молотком или прессом стеклянную головку голландского стекла не разбить и не раздавить. Но даже легкое воздействие на тонкую часть капли, хвост головастика, вызывает стремительное взрывоподобное разрушение. Капля превращается в порошок, потому что, растрескиваясь, стекло высвобождает напряжение, возникшее при затвердевании.

У этого давно известного феномена есть много названий – капли или слезы принца Руперта, батавские слезки, голландское стекло .

Чат IQuest

Master. Замечательный артефакт. Начинаем готовить следующий этап. Он будет связан с голландским стеклом. Следующая воронка ожидается в июне в Париже. Было бы логично, если Дашка будет участвовать в этом этапе, нужны и другие участники. Дашка, эти батавские слезки лучше сберечь. Хвостики, действительно, хрупкие. Но, если что-то случится, мы изготовим аналоги. Если они разобьются, береги глаза, и собери остатки, чтобы мы убедились, что это просто стекло. Воду сдай на анализ. Пришлем координаты лаборатории.

Dashkin. Поняла про воду и головастиков. В Париж приеду. Если кто-то из команды сможет, будет здорово.

Master. Помни про поддержку. Информации от нее можно полностью доверять.

По восточному склону Эссенского холма, удаляясь от хижины ведьм, спускался мужчина с посохом. Это был филид, сын Гвейна. Ула не приняла его приглашение, и он возвращался к себе.

По тропинке на склоне к хижине бежала Дара. Роса холодила ее ноги. Бег и утреннее солнце согревали ее. В голове Дары вертелась мысль о том, что она бежит по этой тропинке последний раз.

С юга к холму и хижине приближались усталые вооруженные люди, которым нужен был постой с крышей над головой. Они ограбили несколько поселений и знали, что не смогут оставаться на одном месте. Рано или поздно местные соберутся с силами, чтобы дать отпор. Сейчас разбойникам был необходим отдых. Хижина казалась подходящим местом. Хороший обзор и вряд ли кто-то окажет сопротивление.

Дара влетела в хижину с вопросом:

– Я не опоздала?

– Ты вовремя, – сказала Эйден, – травы бери с собой, крапиву сложи в карманы.

Дара набила карманы квелой крапивой. Карманы распирало, а руки горели от жгучей травы.

– Ты видела кого-нибудь? – спросила Ула.

– Да, они дойдут сюда довольно скоро, – ответила Дара.

– Значит, нам пора. Уходим прямо сейчас.

Ула подошла к очагу, кинула в огонь охапку сухого вереска, который немедленно загорелся с сухим треском и разлетающимися искрами. Все посмотрели на огонь.

Огонь отбытия особый. После взрывной россыпи искр от вспыхивающего вереска всякий наблюдатель заметит, как замедленно тянутся и изгибисто колышутся его языки. Пламя на кончике языка выцветает до ослепительно белого цвета. Если бросить в огонь вереск Эссенского леса, то кайма огненных языков станет синей.

Ула посмотрела на девочек – вот они, ее самые дорогие люди в этой жизни. Малышка Дара, которая бежит сквозь время, и непостижимая Эйден, путь которой столь загадочен, что у старой Улы начинались тяжелые видения, когда она пыталась вглядеться в него.

Огонь отбытия унесет их быстро и безопасно, но возьмет немалую плату.

Их память потеряет суть прожитого здесь. Каждый, с кем это случается, первые годы или десятилетия новой жизни будет вспоминать, улавливать во снах и в необъяснимых озарениях себя и свою историю. Он или она будет знать, что с ним что-то не так, что у него есть что-то иное, идущее из глубин, и это не болезнь, не редкий вид нарциссизма и не сбой памяти.

Без малейшего милосердия огонь отбытия разомкнет связь между ними тремя. Даже если он закинет их в пересекающиеся времена, Ула, Дара и Эйден могут не встретиться или, столкнувшись, пройти не узнав друг друга. Однако Ула надеялась перехитрить проклятье забвения. И ей казалось, что мироздание приняло ее грядущую жертву.