Диа Белчс - Посланница Параллели

Погоня продолжалась до самого парка, который находился неподалёку от дома. Обычно там отдыхало большинство жителей этой улицы: мужчины сидели с книгами в руках, изучая с умным видом напечатанную информацию; девушки обычно стояли рядом с кустами цветов, чтобы более романтизировать встречу с возлюбленными; дамы гуляли с колясками, наслаждаясь тихими уголками парка, а дети бегали и веселились, играя, например, в сабли, шпаги или другой вид оружия из веток.

Элизабет любила этот парк, она обычно гуляла по нему с мамой, рассказывая веселые истории либо идеи о её изобретениях или находках.

И вот сейчас, идя ночью по асфальтированным дорожкам парка, освещённого фонарями, этими воспоминаниями девочка не давала себе испугаться. Уже как пять минут она не могла найти Пинки, от неё не было ни звука, ни шороха, Элиз становилось не по себе.

Вдруг она снова услышала писк и побежала в его сторону. Пинки находилась у статуи, посвященной Алисе из зазеркалья. Эта постройка представляла собой огромное зеркало, размером с дубовую дверь, откуда словно из портала выходила сама Алиса. Её руки были вытянуты: одна вверх, а другая вперёд.

Элиз подошла к статуе и подобрала Пинки:

– Вот ты и попалась, дурашка, я чуть ли не весь парк обошла в поиске тебя.

Взгляд девочки упал на одну из рук Алисы, на ту, которая была вытянута вперёд. На её ладони находилась замочная скважина. Недолго думая и зная, что уже ничему не удивится, Элиз вставила туда найденный дома ключ.

Он идеально подходил к скважине. Повернув ключ по часовой стрелке, девочка стала ждать дальнейшего события, но ничего не произошло.

"Так я и думала! Наверное, просто мама решила так подшутить, но это я все должна была найти завтра. Что-то вроде расследования под тематику моего любимого рассказа" – подумала Элиз.

Её размышления прервал звук отъезжающей задней стенки статуи, вместо неё оказалась дверь, к которой рванулась Пинки, выпрыгнув из рук девочки.

Элиз тут же рванулась следом. Войдя внутрь, девочка почувствовала как яркий свет ударил в глаза…

Когда Элизабет смогла видеть, перед ней открылся дремучий лес, а перед ней стояли два одинаковых толстяка. Портала уже не оказалась за спиной, бежать было некуда.

– Мы ждали тебя, Элизабет…

Как же иногда музыка может ранить сердце, словно нож, наносит удар за ударом, появляется рана, которая бесконечно кровоточит, и ты не понимаешь что делать, просто ступор…

Лаура сидела в своём кабинете, попивая горячий кофе, и слушала граммофон. Игравшая на нём пластинка с напряжённой мелодией не давала ей покоя, Лара пыталась сконцентрироваться на деле, но улики будто сами исчезали со стенда: здесь не было никакой связи, это было найдено случайно, про этот случай признался другой преступник…

Дело заходило в полнейший тупик.

Раздался звонок.

– Лара, мне дали пятнадцать минут на разговор, дело в самом разгаре, скоро полечу домой! Как ты? Как Элизабет? – послышался торопливый, пытающийся отдышаться голос.

Это был муж Лауры – Эрнест. Эрн был родом из Дрездена, он был педантичен, всегда в идеальном виде, как с иголочки и постоянно все держащий под контролем, но уж слишком эмоциональный человек. Лара всегда задумывалась как в нём это все может сочетаться.

– Все в порядке, отдышись – смеясь, сказала она – Я работаю над делом сейчас, Элизабет усердно занимается обучением, и, скорее всего, в это время уже видит третий сон.

Хоть жена и казалась веселой, но все равно Эрн услышал нотки грусти в её голосе, а заодно и играющий граммофон, он знал, что она ставит эту мелодию тогда, когда у неё нет решения волнующей её проблемы.

– По делу так же глухо? – спросил он уже серьёзным тоном – может тебе стоит отдохнуть, какую ночь ты уже проводишь в офисе?

– Пошла вторая неделя – сдалась Лаура – только нащупаешь ниточку и она сразу ускользает… столько детей продает… нашедшихся становится все меньше…

Голос Лары обрывается от внезапного крика с противоположной стороны трубки:

" Мы поймали его! Эрн, живо собирайся! Время точно до секунд рассчитано! "

– Мне пора, я позвоню как буду свободен – быстро проговорил Эрн, в его голосе отчетливо слышалось отчаяние, ведь это был первый его за месяц звонок жене, который так быстро оборвался и неизвестно когда ещё выпадет время поговорить до возращения в Лондон.

Не успела Лара и произнести слова, как в трубке уже доносились короткие гудки.